— А Милка… про нее особый разговор. Любовь у полосатого к ней. Всей деревне о его чувствах известно, когда он под окнами у Михайловны о своих чувствах по ночам орет. Только Михайловна свою кошку в строгости держит. Никуда одну не отпускает. Вот полосатый и вынужден с другими кошками романы крутить. Да все без любви. Любовь у него только к Милке. А взаимности, как видишь, нету.
Маруська из рук хозяйки больше не рвалась, словно поняла слова Зои Ивановны. Выглядела она грустной и какой-то задумчивой. Катьке даже передумала ее ругать. Видать, не только у людей бывает несчастная любовь, ревность и страдания. У кошек все то же самое. И ее Маруська ничем не лучше ее самой. В кои-то веки выбрала себе принца, а у него другая на уме. Не везет ей, как и ее хозяйке, в любви, ну что тут поделаешь!
В гостиницу Катька возвращаться не стала. Зоя Ивановна уговорила ее попить чаю с домашними пирожками. И дождаться, когда Сергей и Роберт проснутся.
— Все равно они вас в город отвезут, — сказала она.
— Они так сказали?
— А тут и говорить нечего. И так ясно! Вы же ценные свидетельницы. Они за вас руками и ногами держаться должны!
Катька не протестовала. Пусть подержатся, пусть в город отвезут. Ей уже все равно. К тому же она знала, что Мариши в гостинице нету. Ее подруга тоже совсем отбилась от рук. Как со вчерашнего вечера ушла к капитану, так ее и нету.
— У нас, у нас она спит, — успокоила Катьку мадам капитанша. — Я ей в горнице постелила. А ребята на сеновале устроились. Ну, а мы с мужем в комнате. Всем хорошо, можешь не сомневаться.
— Одному Бороде в подполе холодно, — с аппетитом жуя вкусный пирожок с густой яблочной начинкой, прошепелявила Катька.
— Ну, да ничего с ним не будет! — заявил вышедший в этот момент к женщинам Сергей. — В монастыре вашем, я слышал, прежде вовсе суровые порядки были. Провинившихся монахов в леднике на цепях подвешивали. Там и в июльскую жару минусовая температура. Кто насмерть не простужался, тех иной раз выпускали. А у вас, Зоя Ивановна, в погребе, можно сказать, благодать. Теплынь.
И Сергей уселся пить чай вместе с Катькой. Та опять же не протестовала. И хотя отныне мужчинами она не интересовалась и замуж идти точно раздумала, но с Сергеем ей было уютно и просто хорошо. Так что хотелось сидеть и пить этот вкусный чай с яблочными пирожками и ягодными ватрушками до бесконечности.
Так они и сидели.
— А вы нашли машину Вениамина? — вдруг совершенно некстати вспомнила Катька и посмотрела на Сергея.
Тот, похоже, в этот момент думал совсем о другом. Потому что довольно долго и растерянно таращился на девушку, пытаясь понять, о чем она у него спрашивает.
— Машина Вениамина, — повторила специально для него Катька. — Ее же не было на стоянке возле гостиницы. Мы с Маришей смотрели и потому решили, что Вениамин уехал.
— Ах, это! Ищем.
— Куда же она делась?
— Лично я подозреваю, что это дело рук Бороды.
— Он угнал машину Вениамина? — удивилась Катя.
— А что такого? Права у него есть, во всяком случае, водить умеет. Мог и угнать, чтобы следы запутать.
И задумавшись, Сергей прибавил:
— Очень было бы хорошо свидетеля найти, который бы видел, как Борода за рулем сидит. Так что не волнуйся, Катюшенька, ищем!
Как ни странно, но это глупое «Катюшенька» отозвалось в сердце у Катьки приятным греющим чувством. И она даже подумала, что хотя замуж она теперь решительно не хочет и вообще совершенно исцелилась (спасибо Бороде!) от этой своей страсти, но с Сергеем ей все же удивительно хорошо.
Но долго покайфовать за чаем с пирожками им не дали. Встали остальные обитатели дома. Потом все быстро собрались, извлекли Бороду из подпола и поехали в город. Бороду конвоировали в город специальным транспортом. А Роберт, как и предсказала Зоя Ивановна, повез подруг в город на своей машине. Таким образом, обратно подруги возвращались с триумфом и комфортом.
Как же! Им было от чего торжествовать. Они остались живы. И даже помогли поймать опасного преступника. Маруська вела себя снова примерно. Покинув деревню, она совершенно излечилась от страсти к полосатому коту. Или просто поняла, что все кончено. Во всяком случае, она спала и хлопот никому не доставляла.
Вроде бы все было хорошо. Одно только смущало Катьку. Она никак не могла понять, куда подевался Сергей. На все ее настойчивые расспросы Роберт только коротко отвечал:
— Он занят! Он при исполнении! Увидитесь позже!
Мариша при этом ерзала на сиденье, словно чего-то знала, но ничего не говорила.
— Ты чего молчишь? — приставала к ней Катька.
Но Мариша лишь трясла головой и выразительно косилась в сторону Роберта. И наконец, когда тот на заправке вышел, она торопливо прошептала:
— Я рассказала ребятам о том телефонном разговоре Костика. И они заинтересовались.
— Чем?
— Тем человеком, к которому Костик собирался везти сегодня Светку.
— Заинтересовались? А что же они предприняли?
— Сергей поехал…
Но тут Мариша увидела, что к машине направляется Роберт, и снова замолчала. Катька к ней больше не приставала. Она и так если не все, то многое поняла без лишних объяснений. Сергей надеется выполнить задание, с которым не удалось справиться покойнику Вениамину, — поймать таинственного заказчика ворованных из музеев живописных полотен. А выйти на него ребята надеются через Костика и Светку — эта парочка выглядела на редкость подозрительной. И в любовь Костика к Светке ни Катя, ни Мариша не верили ни на грош.
А вот какое Костику дело до того, похоронит Светка своего мужа или даже не почешется на этот счет, — это интересно.
С такими мыслями подруги доехали до города. Роберт проводил их до дверей Маришиной квартиры. И, лишь убедившись, что все у них в порядке, попрощался и уехал.
— Еще увидимся, — сказал он на прощание.
Катя осталась у Мариши. Ей хотелось более подробно выяснить у подруги, куда поехал Сергей. И еще нужно было рассортировать вещи, так как в деревне впопыхах подруги покидали все вещи, не разбирая, где чьи. Но стоило им этим заняться, как тут же зазвонил домашний телефон.
— Это мама, — посмотрев на определитель номера, сказала Мариша и сняла трубку.
Некоторое время она слушала молча. Катька лишь слышала, как из трубки доносится взволнованный голос Маришиной мамы. Но потом Мариша побагровела и завопила:
— И все совсем не так! Что она врет?! Не оставляла я дядю умирать на улице! И тетке в помощи не отказывала! И вовсе я не бесчувственная и не бессердечная. Что там с дядей? Ах, он уже на работу пошел! Безобразие! Ничего серьезного с ним и не было!
Трубка продолжала что-то говорить. И Мариша нахмурилась еще больше.
