– Пока ничего, Наузад, – бросил я через плечо. С нужной стороны к городу вели всего две разбитые грунтовки. Когда в жарком мареве появлялась машина, ее всегда было заметно издалека по тучам пыли, которые она поднимала.
В тысячный раз я смотрел в ту сторону, но никакого грузовика не было и в помине. Время шло, и я не мог не думать о том, что ждет собак впереди. Я даже не спросил у Лизы, как там вообще, в этом приюте. Кто им управлял? Сколько у них животных? Как они подыскивают новых хозяев? Грустно было расставаться с собаками. Конечно, в приюте им будет лучше, но мне нравилось заботиться о них. Будет странно, когда опустеет вольер.
Добрых четыре часа мы так просидели на свежем воздухе, на вершине холма, пока смутные подозрения не переросли в уверенность: я наконец осознал, что что-то пошло наперекосяк.
Я знал, что отношения афганцев со временем, скажем мягко, далеки от идеальных, но такая задержка меня нервировала. К тому же весь день у меня было скверное предчувствие. Не могло все получиться так просто. Я с самого начала в глубине души не верил в успех этой затеи.
По траншеям, испещрявшим вершину, я добрался до наблюдательного поста, где сидел сержант, командовавший нашими позициями на холме. Он как раз заварил свежий чай.
– Будешь? – предложил он.
– Нет, спасибо. – Я опустился на мешок с песком у входа на пост. – Грузовика как не было, так и нет. Придется спуститься на базу, чтобы оттуда позвонить.
– Нет проблем. Я прослежу, если машина вдруг появится, – пообещал он. И добавил, ухмыляясь, когда я поднялся: – Постараемся не пристрелить.
– Да, буду очень признателен, – кивнул я, хотя мне было совсем не до смеха. Я уже не надеялся, что грузовик придет. А значит, собаки никуда сегодня не уезжали.
Когда мы уже начали спуск с холма, я бросил последний взгляд на Чокнутого афганца. Увы, никакая машина не возникла там по волшебству. Я нехотя погрузил назад в джип обе клетки.
Псы вели себя замечательно, ни стресса, ни волнения. Казалось, они всю жизнь путешествовали только так – либо настолько мне доверяли. Я надеялся, что смогу их доверие оправдать. Всю дорогу до базы я сидел рядом с ними, но в кои-то веки мне было совершенно нечего сказать.
Мы выставили клетки у вольера, но я не стал пока выпускать собак, надеясь на чудо, и устремился в штаб к телефону. Целая вечность, кажется, ушла на набор всех кодов, а потом номера Лизы. Я уже почти был готов повесить трубку, когда она наконец ответила.
– Лиза, это я. Пожалуйста, позвони Кошану, – попросил я. – Грузовик так и не приехал. Ты ничего не знаешь?
– Нет, ничего. А ты что, хочешь, чтобы я звонила прямо сейчас? – Ее голос звучал удивленно.
– Конечно, – рявкнул я в ответ. – Мне надо знать, что стряслось и где этот водитель. Я не могу сидеть и ждать его весь день.
На самом деле, я, конечно, мог подождать еще, у меня не было никаких других дел сегодня, но суть была не в том.
– Мне на работу пора. Ты меня в дверях застал, – ответила она. Я даже не подумал о том, который час может быть дома.
– Милая, очень тебя прошу, – взмолился я. – Мне надо знать, выехал он или нет. Я через час тебе перезвоню, хорошо?
– Ладно, – неохотно согласилась она. – Позвоню, а потом на работу. Звони, но если у меня будут занятия – придется подождать.
На этих словах она повесила трубку.
Я знал, что следующий час станет для меня сущим кошмаром, в ожидании, пока можно будет перезвонить Лизе. Я попытался сосредоточиться на чем-то другом, проверил дозорных на постах, но все мысли мои были только про грузовик. Хуже того, каждый, кто меня видел, считал своим долгом спросить, что случилось и почему собаки до сих пор на базе.
Оставалось еще пять минут до намеченного времени, когда я не выдержал и принялся набирать номер Лизы. К счастью, она оказалась не на занятиях, но никаких новостей у нее не было. Она не смогла дозвониться до Кошана, и, в любом случае, потом нам все равно предстояло ждать, ведь ему еще надо было связаться с водителем.
– Я люблю тебя, милая, – устало сказал я, повесил трубку, а потом пошел выпускать собак в вольер.
Их нельзя было оставлять в клетках, они и так просидели там больше семи часов. Радостно виляя хвостами – или обрубком хвоста, в случае Наузада, – они устремились в свой загончик. Потом как ни в чем не бывало уселись передо мной, выпрашивая угощение. Я сразу вспомнил Физз и Бимера – те тоже обожали кататься в машине и смотреть через окошко на проплывавший мимо мир.
Я взял собачьи миски, вывалил туда саморазогревающиеся пайки, от которых отказались ребята. Вся троица моментально оживилась. Они не сводили с меня преданно-настороженных взглядов все время, пока я отмерял еду.
Как обычно, я стоял между Наузадом и остальными, пока они не доели, потом забрал миски и немного позанимался с каждой собакой в отдельности. Только после этого я ушел, крепко заперев калитку. Кто знает, сколько им еще придется просидеть в вольере.
Лизе я перезвонил уже ночью, рассчитав время так, чтобы в Англии был поздний вечер.
– И где этот чертов водитель? – первым делом спросил я.
Однако от Кошана по-прежнему не было никаких известий. Лиза пообещала, что завтра снова попробует дозвониться. Меня охватило мрачное отчаяние.
– Хочу оказаться рядом с тобой сейчас, – сказал я, вспоминая теплоту и нежность ее тела. – Очень хочу. Я бы закрыл глаза и заснул, ни о чем больше не беспокоясь.
– Размечтался! Ты сперва ротвейлера из постели выгони, – засмеялась Лиза.
Господи, как же сильно мне хотелось домой.
Я повесил трубку и посмотрел на часы: было без малого два. Надо было поспать, урвать хоть пару часов сна, если повезет, пока не начнется новый день. Этого мало, конечно, но сойдет и так.
Начался новый день, прошло утро, за ним миновал и полдень. Я стоял на крыше штабного здания и смотрел на север, где высились горы. Где-то там среди них был Ношак, самый высокий пик в Афганистане, 7492 метра. Но нечего было и мечтать о том, чтобы на него подняться, все подступы были заминированы, и не русскими, как можно было бы подумать, а «Северным альянсом», который таким образом пытался помешать талибам нападать на свои города. Мины также означали, что ценные пахотные земли и пастбища оказались недоступны для местных крестьян, вся эта область практически стала необитаемой. Печально все-таки, что люди никак не могут договориться между собой. С другой стороны, иначе такие, как я, остались бы без работы.
Я посмотрел на часы, было без нескольких минут три.
Грозовые тучи, формировавшиеся последние пару дней в предгорьях, наконец поползли в долину, они выглядели довольно угрожающе. Я подумал, что не миновать дождя. Холодный ветер стал нашим постоянным спутником в последнее время, а когда с неба хлынет – станет еще противнее. На базе даже негде было просушить вещи.
