Мне пришлось проводить с Артамоном Сергеевичем довольно долгую беседу. Я не собирался терять завоеванных позиций. Окопавшийся около Нарышкиной любовник должен был остаться на своем месте. И я четко дал понять, что не пойму, если Андрей однажды перекушает грибочков и отправится в мир иной. Я слишком много вложил в Матвеева, пришло время отдавать долги. В конце концов, я вовсе не претендовал на финансы и новые земли. Мне нужен был доступ к информации.
Деваться Артамону Сергеевичу было некуда. Его сын так и остался в Курляндии. Причем по собственной воле. Андрей Матвеев не захотел покидать Академию, где не только получал образование, но и обзаводился нужными связями. К тому же ему уже исполнилось шестнадцать, и пора было подыскивать невесту, а при посредничестве Кетлеров можно было надеяться на очень хорошую партию.
Это, кстати, было дополнительным крючком для Артамона Сергеевича. Сама возможность породниться с европейскими владетельными дворами кружила голову. Понятно же, что большинство мелких князьков, гордо именующихся принцами, бедны, как церковные мыши, но сам факт! Я даже намекнул, что мой младший брат и сын Матвеева вполне могут жениться на сестрах. Так что у Артамона Сергеевича был мощный стимул не портить со мной отношения.
Разумеется, что полностью я Матвееву не доверял. Я вообще парень недоверчивый. Так что к Артамону Сергеевичу были приставлены наемники. Вроде бы – для охраны. Но на самом деле – для контроля. Я и для Нарышкиной наемников не пожалел. Влетело мне это в копеечку, но на таких вещах не экономят. Главным заданием наемников было – сохранить Петра. Ну а остальных – спасти, если получится.
Я, конечно, надеялся на лучшее. Но русский бунт, как известно, бессмысленный и беспощадный. И дальнейшие события показали, что перестраховался я не зря. Полыхнуло в Москве знатно. На сторону Софьи встали все полки, кроме Стремянного. Стрельцы бунтовали со смаком – вопили, угрожали, собирались у съезжих изб и выступали против полковников. Понятно, что приказов никто не слушал, а от тех, кто пытался навести порядок, избавлялись быстро и кроваво. Люди Софьи мутили стрельцов, а те, в свою очередь, сбивали с пути истинного простой народ. Словом, весело было всем.
Софья
Царевна нервно ломала пальцы и еле сдерживалась, чтобы не вскочить и не заметаться по палатам. Нельзя. На нее смотрят. Сейчас решается ее жизнь. Либо получить власть, либо, в конечном итоге отправиться угасать в монастырь. Такой судьбы Софья себе не хотела. Низкие своды палаты давили, было невыносимо душно, и даже дивная роспись в виде фантастических птиц и ярких цветов невыносимо раздражала.
Как же царевна ненавидела этих спесивых, самовлюбленных бояр! И не только Матвеева, который рвался к власти. Но и своих, Милославских. Всем им нужен был только доступ к власти, к казне. Скисли в своих шубах и высоких шапках, только и думают о том, что невместно. А ведь она могла бы выйти замуж! Могла! Принц из семейства Кетлеров первой выбрал именно ее в невесты! Однако ж от него потребовали отказаться от веры и переехать в Россию. Можно подумать, наследник герцога это сделает!
Когда свадьба сорвалась, Софья выла в подушку всю ночь. Ее надежда вырваться из терема оказалась несбыточной. А вот Машке повезло. К ней иностранный принц приехал сам. И даже веру поменял. Пусть не старший сын, но и не последний человек. Хорош собой, отменно воспитан, по-европейски куртуазен и деньги умеет делать буквально из ничего! Машка обзавелась детьми, раздобрела, и смотрела на сестер сверху вниз.
И что с того, что семейство ее от трона заранее отреклось? Небось, прямых наследников не останется, так про них сразу вспомнят. Старший сын у них рос здоровым и сообразительным. За Петром хвостиком бегает. Да и остальные дети удались. Говорят, курляндские врачи внимательно следят за их здоровьем. А они известные искусники. Как знать, если бы не их помощь, может, Федор и столько не прожил бы. Жаль, что московский патриарх много воли взял, не позволил курляндским врачам царицу осматривать. Может, не умерла бы ни она, ни наследник. И споров о том, кого сажать на престол, не было бы. А при малолетнем царевиче регентшей быть куда как удобно.
Однако сложилось так, как сложилось. И теперь нужно было не упустить хотя бы тот шанс, что имелся. Вопрос только в том, кого поддержат курляндцы. Силу они взяли немалую. И государство вроде бы маленькое, а богатое. И в дела России они плотно влезли. Корабли строят на Соломбальской верфи, фарфор изготавливают, хрусталь, а вскоре, говорят, и до уральских самоцветов доберутся. Со Строгановыми отношения давно уже наладили. И сколько прибыли мимо казны уходит – представить страшно.
Несмотря на то что Машка с мужем предпочли отсидеться не в Твери, а в своем защищенном городке Гусе, Софья беспокоилась. О курляндских наемниках слухов ходило не меньше, чем о врачах. А о том, что князь Тверской привечал Петра, не знал разве что глухой и слепой. Софья отдала часть своих драгоценностей – подкупить стрельцов, чтобы те избавились от ее врагов – Матвеева, Нарышкиных и многих других. Царевна обещала и вольности, и земли, и, само собой, выплатить жалованье – лишь бы ее крикнули на царство. Но как дело повернется – бог весть.
Фридрих Кетлер
Чтобы я еще раз когда-нибудь связался с бунтом? Да ни за что! По краю прошли. Едва вообще все не потеряли. Софья, стерва злопамятная, готова была в ущерб себе действовать, лишь бы наказать тех, кто против ее воли пошел, не дал ее врагов уничтожить. Хорошо, что Милославские любят деньги ничуть не меньше Нарышкиных. Они выгоды терять не захотели. Я-то с прицелом разных бояр подкупал. Да не деньгами, услугами. Так что утерлась Софья. Погневалась, погневалась и утерлась.
Да и то сказать – если бы не курляндские наемники, быть бы большой крови. Бунт – его начать легко, а вот прекратить затруднительно. И уж точно не стоит идти на поводу у взбесившейся толпы. Мои люди уперлись и не дали вывести Петра, чтобы «показать народу». Ивана вон пусть таскают, как хотят. А на Наталью Кирилловну прикрикнуть пришлось, чтобы она не истерила. Вот где Матвеев порадовался, что есть на кого царицу оставить. Андрей был не только любовником, он и как телохранитель не сплоховал.
Дикая толпа никаких разумных слов не слышала и слышать не хотела. И Михаила Долгорукова успели-таки сбросить на подставленные копья. Пришлось открыть стрельбу по толпе, и только так удалось спасти остальных. Нарышкиных вывозили, чуть ли не завернув в ковер. Единственный, кто остался – престарелый отец царицы, Кирилл Полуэктович. Видимо, он решил принять на себя гнев, направленный на семью. К счастью. Дело обошлось только его пострижением в монахи.
С Софьей пришлось договариваться. Она могла беситься сколько угодно, но понимала, что регентша – это ее потолок. Так что в конце мая 1682 года Иван V и Петр I были венчаны на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Ну а с Хованским вопрос пришлось решать жестко. В столице и так был бардак, так что лишних проблем никому было не нужно. Софья явно вздохнула с облегчением, когда услышала о его смерти. Ну а я передал ей предложение помочь расплатиться со стрельцами.
Естественно, что не по доброте душевной. Софья подписала меморандум, по которому обязалась не препятствовать нашим делам (тем более что налоги в казну мы честно отчисляли), обещала не вмешиваться в процесс воспитания Петра и приняла решение избавляться от старообрядцев путем их высылки в Курляндию. Это было выгодно обоим сторонам. Только недавно закончился поместный собор Русской церкви во главе с патриархом Иоакимом, созванный еще при Федоре, и на Софью давили, требуя решительной физической расправы над старообрядческими книгами, церквями, скитами, монастырями и над самими старообрядцами.
