– Ладно, ладно, шучу! Ты мне скажи, Витяня, женщину молодую хоронил недавно… вторым этажом? В чужой могиле, как ты часто делаешь?
– Господь с тобой… – забормотал землекоп, и глазки его забегали. – С тех самых пор, как ты кровника своего привез, никого в чужие могилы не подкладывал… а это уж полгода как было! Ты же знаешь – тебе я завсегда помочь готов, а больше никому…
– Ох, Витяша, какой-то ты сегодня глупый… – вздохнул Аслан. – Совсем не врубаешься! Если я тебя спрашиваю – ты должен отвечать, а то ведь ты не один тут землекоп. Найдем другого, кто тебя самого… вторым этажом похоронит. Вот эта самая могила как раз подойдет. Я же сразу увидел – не для одного покойника вырыта…
– Ты так не шути, – проговорил землекоп. – Мы тут на кладбище всякого повидали! У нас такие шутки не катят…
– Катят – не катят, а ты лучше отвечай, когда я спрашиваю, а то мои ребята тебя живо зароют!
Двое бойцов, повинуясь жесту Аслана, подошли к краю могилы и вооружились лопатами.
– Что ты, Аслан, что ты!.. – Землекоп заметно побледнел. – Я разве что? Я же разве против? Просто ты ведь порядок знаешь – лишнего болтать не положено! Я тебе скажу, ты – еще кому-то, а там, глядишь, меня и вправду зароют…
– Ты, Виктор, точно не врубаешься! Я сюда не шутки шутить приехал. Засыпайте его, ребята!..
Бойцы начали кидать в яму землю.
– Стой! – завизжал могильщик, увертываясь от комьев земли. – Стой, все скажу! Ну, была такая баба… дня три назад закопали, ночью, в могилу адвоката Снегиревича… на следующий день самого адвоката сверху положили, так что чин чинарем…
– Мне неинтересно, в какую могилу ты ее положил, я ее выкапывать не собираюсь. Мне нужно знать, кто ее привез, кто тебе за ночные похороны заплатил!
– Миша… Миша Лом! – донеслось из могилы. – Тот, что быка кулаком забивал!
Аслан махнул рукой своим охранникам и вернулся к машине. Бойцы бросили лопаты на край могилы и последовали за шефом. Черная машина, негромко рыкнув мотором, умчалась к воротам кладбища.
Я замолотила руками по воздуху, попыталась крикнуть… но крепкая мужская рука плотно зажала мне рот, и вместо крика из него вырвалось только глухое мычание. А в ухо мне жарко зашептали:
– Тихо ты, дуреха!
Хоть это был и шепот, голос все равно показался мне удивительно родным. Я скосила глаза, увидела стоптанные ботинки, обтрепанные края брюк…
«Дядя Вася?» – хотела я сказать, но получилось снова мычание.
– Кричать не будешь?
Я помотала головой, и рука, зажимавшая мне рот, убралась.
Я перевела дыхание, оглянулась и действительно увидела Василия Макаровича собственной персоной.
– Вы как здесь оказались? – спросила я громким шепотом.
– Долгая история! А ты как?
– Еще дольше!
– Тогда отложим до более удобного времени, а сейчас надо отсюда поскорее сваливать!
И тут я вспомнила, что буквально минуту назад на моих глазах произошло убийство.
– Дядя Вася! – вскрикнула я. – Вы видели? Вы слышали? Она его застрелила!
– Тс-с! – зашипел он на меня. – Тебе что – мало неприятностей? Еще хочешь? А кто это – она? И кого застрелила – Мишку Лома?
– Угу, она его Михаилом называла, я его в фитнес-центре видела, это он Аллу убил!
– Точно, я так и думал… – удовлетворенно буркнул дядя Вася.
Думал он! Надо было не думать, а действовать! Вот я сама все дело расследовала, Людмилу выследила, а он на готовенькое пришел!
– Милицию надо вызывать, пока она не ушла! – встрепенулась я. – Звоните, дядя Вася!
– Не надо никуда звонить, – раздался сзади медлительный спокойный голос.
Мы синхронно обернулись, и дядя Вася тихонько выругался. Сзади стояли четверо очень страшных типов. Главным у них был молодой, кавказского типа мужчина с короткой иссиня-черной бородой. На первый взгляд он казался красивым – правильные черты лица, глаза большие, черные. Но в этих глазах было что-то настолько чужое и непривычное, что я содрогнулась. У живого человека не может быть таких глаз, это что-то потустороннее.
– Ты и есть тот самый мент? – вроде бы даже с любопытством спросил он Василия Макаровича.
– Я… – Дядя Вася сделал от меня шаг в сторону. – Я – тот самый, я всю кашу заварил, берите меня. Отпусти девушку, Аслан, она ничего не знает, случайно тут оказалась.
– Как это случайно? – возмутилась я про себя. – Вот интересно…
– Здесь только я решаю, кого отпустить и когда, – медленно и с угрозой произнес Аслан.
– Слушайте, что вы стоите? – вмешалась я. – Нечего время тянуть, а то она уйдет, это такая пройда, даром что немолодая уже…
Аслан бросил что-то на незнакомом языке двум смуглым парням, очень похожим друг на друга, они рванулись к флигелю и исчезли в подъезде, чтобы вернуться через пять минут.
– Никого нет! – отрапортовал один. – Миша Лом лежит убитый, еще теплый, а больше никого!
– Ушла! – ахнула я. – Ну как же она проскочила? Эх вы, прозевали…
– Помолчи, женщина! – недовольно сказал Аслан.
– Это он Мишу застрелил! – вмешался в разговор четвертый мужчина – очень худой, с запавшими глазами, указывая на дядю Васю.
– Из чего? – безнадежно вздохнул тот. – Из пальца?
– Не встревай, Скелет! – оборвал его Аслан.
– А ты, стало быть, и есть Скелет? – оживился дядя Вася. – Я, знаешь, тоже крыс не люблю…
Запавшие глаза понимающе и зло сверкнули, но тот, кого называли Скелетом, промолчал, повинуясь взгляду Аслана. Тот, очевидно, сообразил, что торчать всей компанией возле убитого все же не с руки, и засобирался.
– Этих – в машину! – распорядился он. – Там поговорим. Сдается мне, девушка твоя, мент, побольше тебя знает…
– Эх, Василиса, – горько вздохнул дядя Вася и в машине не произнес ни слова.
Дорогу я запоминаю плохо, так что не смотрела в окно. Нас привезли в какой-то ангар. По тому, как дядя Вася уверенно шел за нашими провожатыми, я поняла, что путь этот ему знаком, бывал он уже здесь. Приходилось признать, что пока я гонялась за адвокатом Светловой, он тоже времени не терял.
В плохо обставленной комнате у стола сидел человек, который при виде дяди Васи вскочил на ноги.
– Ну вот, поймали его, значит? Видишь, Аслан, я же говорил, что из-за него все…
Дядя Вася молча и презрительно сплюнул на пол. В глазах Аслана не отразилось ничего, однако я почему-то подумала, что этого типа он презирает точно так же.
– Тебя, Бесик, я уже послушал, – сказал он спокойно, – теперь ты помолчи, я их послушаю.
– Я скажу, – согласился дядя Вася тоже спокойно, – мне скрывать нечего.
