– Глупо, – шепнула она, лишь бы услышать свой голос. И сразу вспомнила, потрогала лицо. Ни царапин, ни крови. Значит, когда втаскивали сюда, о стекло не порезалась? Крови – чуть-чуть, и только на ладони. Рассекла, пока падала.
Втаскивали? Значит… Всё-таки это было?
Домой бы. В мирный покой привычного бытия. И нога всё ещё болит… Кажется, именно боль, которая постоянно отвлекает, и притупила острый страх перед неведомым…
Что ж… Неизвестно, где она оказалась (эхом вспыхнуло злорадное шипение: «Тут такие и нужны!»), но время – к ночи. Надо оглядеться, найти безопасное место и переночевать. А утром, когда будет светлей…
Напряжённо всматриваясь в густеющие чёрные тени, зашагала к домам, медленно и с опаской. Как бы не провалиться куда-нибудь.
Пару раз чуть не попала в ловушки – в трещины, спрятанные под травами или кустарниками, окутанными вечерним сумраком… Один раз шагнула – а из-под ноги с негодующим писком кто-то вышмыгнул. Еле сердце уняла… Взглянула на небо. Низкие тучи тоже наполнялись густой тьмой. Не попасть бы под дождь.
Последнее соображение заставило поторопиться. Пусть дома и выглядят обезлюдевшими, но ливень, например, лучше переждать под крышей.
По ощущениям, шла довольно долго. Раз взглянула на старенькие наручные часы, но циферблата не увидела. Можно, конечно, посмотреть и при свете: в сумке есть газовая зажигалка. Только вот на открытом пространстве как-то не хочется светиться – во всех смыслах. Вспомнив про сумку, Лена слегка встряхнула её, тяжёлую, и впервые с благодарностью вспомнила о родных: нет, они молодцы, что забыли купить хлеб!.. И передёрнула плечами. Здесь, кстати, не слишком жарко… Может, параллельный мир? Или будущее? А если прошлое?.. Вот ужас-то… В «Жизнь за стеклом» как-то уже не верилось. Снова в ушах зашипело: «Никч-чёмная…»
Ближе к концу моста Лена зашагала быстрей: дорога ровней и чище, травы почти нет. И возблагодарила своё дурацкое для всех остальных пристрастие к высоким ботинкам на толстой подошве. Брат с женой всё морщились – неженственно, а Лена возражала – практично. Зато как шагалось в удобной обувке сейчас!.. Мягко, плавно. Ушибленная нога почти и не болела.
Перешла с моста на дорогу, положенную по насыпи, пересекла её. Уже медленней, остерегаясь неизвестно чего, подкралась к ближайшему дому. Окна первого этажа, с выбитыми стёклами, зияли пустотой и мраком – бездонной пропастью.
Нерешительно остановилась. Как идти: прижимаясь к стенам, чтобы её не видели с дороги, или наоборот – подальше от окон? А вдруг из них кто-нибудь выпрыгнет? Хотя выбор невелик: ближе к стенам – мусору-у… И по большей части битое стекло, строительный хлам. По нему идти – себя обнаружить сразу: хруст, дребезжание… Машинально похлопала по карману, проверяя нож, и сделала первый шаг.
Затаив дыхание, она двигалась вдоль дома, наверное, минут двадцать – длинным оказался. Следующий – такой же. Зато подъездами – страшными чёрными провалами – выходил на дорогу. И под окнами первого этажа дорожка довольно чистая – даже страшно стало, почему бы это. Хотя шагать можно, не спотыкаясь…
И правда, пусто везде. Что тут было? Война?
Осторожно подошла к подъезду с полуоткрытой дверью. Приблизилась к порогу. Постояла у чёрного проёма, изо всех сил напрягая слух. Тишина. И жуткое ощущение пустоты. Показалось, внутренности у здания вообще нет – только стены…
Она ещё долго сомневалась, войти ли, поискать ли место для ночлега. А на улице совсем стемнело. Соседнего дома через дорогу почти не видно.
Внезапно насторожилась: уже привыкшая вслушиваться, различила странный, пока слабый звук. Он-то и заставил её шмыгнуть за дверь, в темноту здания. Здесь она застыла: пустота за спиной и нос к носу – чёрная дверь, в ручку которой она вцепилась, поспешно нашарив её… Вцепиться-то вцепилась, а руки всё равно от страха ходуном ходят – дрожь не остановить.
Ровно нарастающий гул, кажется, в три гудящие ноты, постепенно накатывал на дорогу. Не со стороны реки, а из города. В этом сильном гудении был слышен четвёртый, слабый, странно диссонирующий с первыми звук – подпрыгивающий, жалобный. Не сводя глаз с улицы, Лена отставила сумку в сторону, стараясь примерно запомнить – куда.
А гудение приближалось – вместе с тем прыгающим тоненьким подвыванием.
Теперь к звукам добавился суховатый стук по дороге, еле слышным эхом отдающийся в стены. Лена чуть высунулась из-за двери… Прижимаясь к стене дома, прихрамывая, в её сторону бежала маленькая фигурка. Она-то как раз и подвывала.
Сердце подпрыгнуло больно-больно, когда из-за угла дома вывернули мощные огни и шарахнули ослепляющим белым потоком по дому напротив, а затем, развернувшись, ударили светом по дороге и полетели по ней. Мотоциклы?! Но из-за мощных фар они сейчас казались чёрными чудовищами…
Фигурка всё бежала – и теперь Лена расслышала детское хныканье. Бежал ребёнок, который задыхался от усталости и плакал от страха, что его вот-вот догонят.
Ничего не понимая, Лена приготовилась. Мотоциклисты приближались, и до беглеца им оставалось совсем немного. Правда, тот мчался вдоль стены здания и в темноте. Сообрази преследователи осветить дом…
Белые полосы заливали дорогу, ослепляя, но Лена разглядела-таки, что мотоциклистам до её подъезда – несколько секунд. Зато ребёнок уже пробегал мимо.
Она стремительно шагнула вперёд. Резко выбросила руку в темноту и, схватившись за плечо беглеца, под его дикий, почти звериный визг пойманного (хорошо – в мотоциклетном гудении не слышно!), рывком втянула к себе, за дверь. Был миг – Лена испугалась, что ребёнок вылетит из собственной одёжки: так натянулась, потрескивая, непрочная ткань. Но всё-таки прижала его к себе:
– Тихо!
Ребёнок снова взвизгнул, как пойманный зверёныш. Он вцепился в её руку, отдирая её от себя, а потом сильно дёрнулся – бежать. Сама перепуганная, Лена поневоле, совсем не желая того, шлёпнула его по губам, обрывая крик. Стремительно наклонилась к уху:
– Тихо… Тихо… Я тебе ничего не сделаю.
Только секунды спустя дошло, что он, наверное, и не понял её. Ведь, возможно, в этом мире говорят на неизвестном ей языке…
Тяжёлое дыхание. Напряжённые худенькие плечи под её руками медленно опали, почти расслабляясь. Она почувствовала, как он повернулся взглянуть на неё. Убрала руку с дрожащего рта, погладила по голове. Другую оставила на тонком плече… Какой маленький. Совсем ребёнок. Лет семь есть ли? Она чувствовала под пальцами лихорадочно трепещущий пульс беглеца, и казалось, что он бьётся в одном ритме с её. Господи, сердце от страха зашлось не только у неё…
На мгновение свет фар попал в подъезд – и у Лены перехватило дыхание, когда она увидела запрокинутое к ней лицо. Да, детское. Но исполосованное страшными, вспухшими царапинами, словно из кожи пытались нарезать… Что нарезать?!
Свет уехал из подъезда, зато затормозили мотоциклисты. И тут Лена ещё сильней прижала к себе мальчика, уже послушного её движениям. Преследователи остановились недалеко, перед соседним подъездом, приглушив свет и явно пытаясь рассмотреть, куда же делся беглец.
