– …доктор Бортников!
– Доктор с Маришей на пустыре, – подтвердил Ренат, вглядываясь в темноту. – Какого лешего их туда понесло?
Улица казалась пустынной. Там, куда не доставал свет фонаря, стоял кромешный мрак. Оттуда и раздался «крик чупакабры».
– Они на пустыре не одни… – прошептала Лариса.
– Имеешь в виду колдуна?
– Не только. Я вижу… череп! Талисман, который носит на шее убийца…
– Дальнобойщик, – кивнул Ренат. – Любитель острых ощущений. Пустырь притягивает его как магнитом. Он частенько посещает это гиблое место.
– Что он там делает?
– Гуляет… ищет приключений на свою голову.
– Может, он решил поймать маньяка?
– Не смеши меня. Он – киллер, а не сыщик.
Защитный кокон, создаваемый ритуальным предметом, перекрывал информацию о своем обладателе. Проникнуть в его мысли было сложно. Все, что удавалось Ренату и Ларисе – заглянуть в прошлое Чемагина. Разрозненные фрагменты этого прошлого не складывались в логическую цепочку.
Кладбище, разверстая могила… чердачное окно… оптический прицел, в котором виден хорошо одетый человек… вокзалы… поезда… автомобили… самолеты…
– Он много передвигается, ездит из города в город, – заключил Ренат. – Этого требует его ремесло убийцы. Он маскируется под обычного гражданина, ведет замкнутый образ жизни.
– У него нет ни друзей, ни семьи, ни любимой женщины…
– Он ненавидит женщин!
– Он их побаивается…
– Пожалуй, женщины – единственное, что его пугает. Страх вызывает ненависть. Он сближается с ними ради секса и оставляет.
– «Дальнобойщик» – женоненавистник? Я бы так не сказала, – возразила Лариса. – Он боится… смерти от женщины. Вот в чем его проблема!
– Поэтому он их убивает?
– Трудно понять. Талисман надежно предохраняет его от телепатического проникновения.
Они обменивались репликами, мазок за мазком набрасывая психологический портрет Чемагина. Картина выходила мутная и мрачная. В духе Иеронимуса Босха
[1].
– Он взял себе чужую фамилию…
– Профессия обязывает.
– Так-то оно так, но… Эту фамилию носил мертвец!..
* * *
Пашка курил на крыльце, когда до его ушей донеслись отголоски устрашающего рыка. Со стороны пустыря подул ветер и принес этот даже не совсем рык, а дикий вопль, преходящий в шипение и свист.
У парня волосы зашевелились на голове, он бросил окурок в снег и спрятался на веранде. В доме было тихо. Дядька лежал у себя в комнате, мать уснула. Пашка долго прислушивался, не повторится ли ужасный звук. В саду было бело от снега. Свет с веранды падал на покрытые пухом деревья, на сыплющиеся с неба хлопья, от которых рябило в глазах.
Парень чуть не забыл о погребе, куда собирался заглянуть перед сном. Он взял с собой фонарь – на всякий случай – и начал спускаться вниз по лестнице. Люк никогда не закрывался на замок. Посему дядьке не составило труда забраться в погреб. Но зачем?
Пашка включил лампочку и ступил на земляной пол. В нос ударил запах прелой капусты. Зима еще не началась, а овощи уже гниют. Перебирать надо. Парень ненавидел это занятие. Он брезгливо поморщился и осмотрелся по сторонам.
В углу насыпью лежала картошка, стояли бочонки с соленьями, батарея банок… Какого рожна дядьке здесь понадобилось? Не закуску же он искал?
Тусклая лампочка едва светила, и парень воспользовался фонарем. Может, неспроста дядька к ним приехал? Неспроста по чуланам да погребам шастает? Вдруг в доме есть тайник, который он ищет? А в тайнике – клад? Золото и драгоценности!
Дядька далеко не простак. Небось, нарочно психом прикидывается, чтобы родичей обмануть… и кладом не делиться. Все себе захапать!
Кроме съестных припасов, паутины и мокриц ничего примечательного Пашка в погребе не обнаружил. Стенки, обложенные камнем, никто не трогал, иначе было бы заметно. Пол не копали. Ящики с овощами не двигали.
Видно, дядьке точно не известно, где тайник. Он ищет! Не зря же он археологом стал? У него в крови – золото искать. Может, он пронюхал, что в доме клад запрятан, и решил все себе присвоить.
– Врешь, – шептал парень, освещая фонариком затянутые паутиной закоулки. – Мы тоже не лыком шиты…
Он так увлекся поисками воображаемого клада, что не услышал крадущихся шагов наверху. Обернулся только на скрип деревянных ступеней и выронил фонарик.
– Вы че, дядь Миш…
– А ты че? – хрипло передразнил его больной. – Я думал, ты спишь давно, а ты в погреб забрался. Травки покурить захотелось?
В руке дядька держал небольшую лопату. Племянник как завороженный уставился на нее. Его предположения оправдались. Дядя Миша ищет в доме клад!
– И часто ты здесь от матери прячешься?
– Я?.. З-зачем?.. Я не прячусь…
– Ночью спать положено, – нахмурился дядька. – Иди к себе, Паша. Я, так и быть, матери не скажу, где тебя застал.
Он был в теплой жилетке поверх свитера, а лопатку прихватил в сарае, там полно инвентаря. Значит, готовился, заранее все обдумал.
Парня обдало холодом. Ради клада родственник ни перед чем не остановится. Прикончит их с матерью и навострит лыжи.
– Ты глухой? – рассердился больной. – Что застыл-то? Шуруй наверх!
– А вы?
Слепцов криво усмехнулся. Упрямство племянника раздражало его, но он не подавал виду.
– Ну, тогда показывай, где травку держишь? В картошку закопал?
– Я не наркоман. Нет у меня никакой травки… я обычные сигареты курю, – дрожащим голосом оправдывался парень.
– Почему тайком? Мать ругается?
Это был пустой бессодержательный разговор. Каждый скрывал свои истинные намерения и надеялся обмануть другого. Пашка боялся, что дядька набросится на него, как в прошлый раз. У того в руках лопата, и схватка будет неравной.
– Эй, кто там? – раздалось громом средь ясного неба. – Ты, Мишаня?..
Оба как по команде задрали головы вверх. В квадрате люка виднелась испуганная физиономия Анюты…
Глава 32
Мариша поломала каблук и порвала куртку. На ее руке кровоточила глубокая царапина. Она бежала так быстро, что Бортников с трудом догнал ее в кустах за пустырем, остановил и прижал к себе. Ее сердце выпрыгивало из груди, капюшон свалился с головы, волосы намокли.
