– Конечно! Ты просто спала и не обязана это доказывать. Пусть он доказывает, что ты провела ночь не в своей постели.
Бортников вспомнил Вернера и его зловещее пророчество насчет следующей смерти. «Меня подгоняют, – подумал он, глядя на плачущую Маришу. – Мне дают понять, что пора действовать. А я до сих пор не добыл сырье для мази! Если его не удастся заполучить, что тогда?»
– Он… говорил про мой шарф…
– Прости, – очнулся доктор. – Я отвлекся. При чем тут шарф?
– Мой шарф… помните?
Мысленно она обращалась к Бортникову на «ты» и по имени, а внешне продолжала сохранять дистанцию, потому что он так хотел.
– Что твой шарф? Говори же!
– Ну… мы с вами забрели на пустырь… потом раздался жуткий крик, и я испугалась, побежала…
В его памяти всплыли печные трубы над руинами бараков… треск кустов… бледная, дрожащая Мариша…
– Ты потеряла шарф на пустыре? – дошло до него. – Точно… так и было. Мы его не искали… Черт с ним, с шарфом! Я тебе новый куплю!
– Мне мама свяжет.
– Тем лучше!
– Этим шарфом… задушили официантку из кафе, где продают чебуреки…
– Что?
– Мне Вольский сказал. Официантку задушили моим шарфом, – шепотом повторила Мариша. – Моим шарфом… Что теперь будет?..
– Твоим шарфом? Господи…
– Он пообещал, что будет молчать об этом, если я…
– Что? Что ты должна сделать?
– Признаться… куда делся мой шарф и кто мог им воспользоваться…
* * *
Пашка объявил, что мать спит, и он ее будить не собирается.
– Если какие лекарства нужны, я сам поищу. А вы потом рассчитаетесь.
– Нам, собственно, нужен ее брат…
Парень недоверчиво уставился на Рената, потом смерил оценивающим взглядом Ларису. Он колебался, звать дядьку или выпроводить этих двоих от греха подальше. Но тот сам вышел на веранду.
– Вы ко мне?
– Вот, проведать решили…
Лариса держала в руках торт, ее спутник добродушно улыбался. Слепцову было неловко отказать. Он скрыл недовольство и пригласил гостей к себе в комнату.
– Завари-ка нам чайку, племяш.
Пашка недовольно отправился в кухню, а посетители проследовали за археологом. Интерьер этого жилища мало отличался от того, которое они снимали. Те же деревянные стены, иконы по углам, старая мебель и вышедшие из моды ковры.
– Я думал, вы проездом, – обронил Слепцов. – А вы, значит, погостить решили в Грибовке? Где остановились?
– Тут, рядышком, в одиннадцатом доме.
– Ренат болен, – объяснила Лариса. – У него поднялась температура, и мы не стали рисковать. Поправится, поедем дальше.
– А куда, если не секрет?
– Мы путешествуем, – уклончиво ответила она. – Из города в город, из деревни в деревню.
– Любите глубинку?
– Очень! Нашу природу не сравнить с заморскими курортами.
– Мне сравнивать не с чем, – усмехнулся археолог. – За морями не бывал, все больше по Южной Сибири колесил. Енисей, Саяны… чистые озера, кедровник, красота!
– Вы там раскопками занимались?
– Я провожу на раскопках большую часть своей жизни. С детства мечтал об археологии, причем меня всегда тянуло именно в Туву, самое мистическое место в России. Сейчас там жители в основном исповедуют буддизм и шаманизм, а раньше были скифы, язычники.
– Скифы? – удивился Ренат. – В Южной Сибири?
– Там полно следов древних культур, самых разных. В горах встречаются плиты с руническими надписями, наскальные рисунки, каменные статуи. Тысячелетиями в тех местах скрещивались пути разных народов. Скифы, гунны, тюрки… В семидесятых годах прошлого века в Туве нашли почти нетронутые захоронения, полные золота. Один из курганов находится рядом с автодорогой, жители близлежащих селений до сих пор берут там камень для строительства домов. Представляете?.. Они чудом не докопались до сокровищ…
Слепцов увлекся, сел на своего конька. Гости внимательно слушали. Его монолог прервал Пашка, который ввалился в комнату с чайником и чашками.
– Готово, дядь Миш. Пейте! Может, вам варенья принести?
– Не надо. Садись с нами…
– Нет, спасибо, – вежливо отказался парень. – Я потом.
«Будет подслушивать, – подумала Лариса. – Любопытный до ужаса. А с дядькой они на ножах, но виду не подают».
В комнате витало напряжение, природа которого была непонятна. Ренат пытался определить, от кого оно исходит. В дальнем углу, у шкафа мельтешила какая-то тень. Неужели это женщина с татуировками притащилась сюда за ними? Ого! Ее уже можно заметить?
«Интересно, только я ее вижу или еще кто-то? Если Слепцов тоже почувствует чье-то присутствие, значит, мы с Ларисой преуспели в создании бестелесного существа. Еще немного, и образ материализуется».
Едва он подумал, что надо дать женщине имя, как оно само возникло в его уме. Кто-то словно прошептал: «Идис! Меня зовут Идис!»
«Что ж, отлично. Пусть будет Идис», – мысленно ответил он.
– Вкусный торт, – донесся до него голос Ларисы. – Попробуй.
Они со Слепцовым разлили чай по чашкам и угощались тортом.
Археолог пустился в рассуждения о своей работе. Он хотел спросить, что на самом деле привело к нему водителя джипа и его спутницу, но откладывал. Этот визит встревожил его.
– Как ваше здоровье? – осведомился Ренат.
– Не важно, – признался Слепцов. – Сестра со мной из сил выбилась. Все, что доктор выписал, принимаю, но…
Он махнул рукой и поправил шарф на шее.
– Вы к Бортникову обращались?
– Сестра приводила ко мне врача, но фамилии не называла. Может, и Бортников. Приятный молодой человек, высокий, улыбчивый.
– Вопросов много задает, – добавил Ренат и закашлялся, прикрыв рот носовым платком. – Извините. Мой бронхит тоже не сдается.
– Погода ужасная. В эту пору все хвори обостряются…
Разговор плавно перешел с археологии на болезни. Слепцов с Ренатом завзято перемывали кости медикам, а Лариса спиной ощущала чей-то взгляд. Это ей не понравилось. Взгляд был недобрый, угрожающий.
Вместе с тем она чувствовала: Слепцов именно тот человек, который может пролить свет на события 1949 года. Если он – тот самый летчик из видений Рената, он может что-то вспомнить.
– Как вы относитесь к самолетам? – вскользь обронила она.
Невинный вопрос привел Слепцова в замешательство. Он поперхнулся, отставил тарелку с тортом и побледнел.
– Ненавижу самолеты…
