– Где же пули? – растерянно спросил Слепцов. – Улетели в тартарары? А гильзы остались… потому что попадали в другую сторону?
– Такие вещи порой случаются. Но… куда же подевался Перт?
– Полагаю, остался в сарае…
– Почему вы его не забрали?
– Я хотел! Только… он как сквозь землю провалился!..
* * *
До Мариши доносились голоса, один из которых был ей хорошо знаком.
– Откуда у вас этот амулет? – произнес доктор Бортников. – Где вы его взяли?
– Идите к черту, док… Лучше скажите, я конченый псих? Или у меня есть надежда? Я застрелил Слепцова, а он живехонек!.. Я зарезал вас, а вы продолжаете говорить со мной… Девушка, небось, тоже жива?
– Она лишилась чувств от страха, но скоро придет в себя.
Чемагин мотнул головой, словно стряхивая наваждение. Его передернуло.
Доктор понимал, что пациент полностью деморализован и не опасен. Но на всякий случай отбросил ногой лежащий на полу нож подальше и неумело обыскал Чемагина. Тот, как и следовало ожидать, не сопротивлялся.
– Это лишнее, док… Я не делаю свою работу дважды. Всегда с первого раза… Либо мы все в аду, либо… – его мутный взгляд остановился на изображении крокодила, – нет, в раю такие твари не водятся!..
– Размечтался, – процедил Бортников.
– Значит, ты тоже грешник? – осклабился Чемагин, отбросив приличия. – И твоя милая сестричка… небесного блаженства не сподобилась? Выходит, мы – одного поля ягодки! Ха-ха-ха…
Его надрывный смех перешел в стон и замер на побелевших губах. Спину пронзила боль, дыхание перехватило.
– Даже здесь это не кончилось…
– Ты сам создал свой ад, Чемагин. И будешь гореть в нем, пока не исповедаешься.
Раньше Бортников не позволял себе использовать состояние пациента, чтобы развязать тому язык. Все когда-нибудь происходит впервые. Стрелок промахивается, нож не режет, неумолимая смерть уходит, несолоно хлебавши.
Пузырек с маслом Прометея поблескивал на столе, подтверждая, что чудеса еще не перевелись на этом свете. На этом ли? Может, Чемагин прав, и они все – покойники?
– Ты уверен, что хочешь услышать мою исповедь?
– Валяй! Кроме меня, тут некому тебя слушать.
– Ладно…
Чемагин был неприятно поражен, что и на том свете боль не оставила его в покое. Может, исповедь действительно поможет? Терять ему нечего, бояться некого.
– Я убивал людей, док… – признался он. – Не спрашивай, сколько… не считал. Я родился убийцей!.. Думаешь, такого не бывает?.. Зря!.. Перед тобой – врожденный убийца. Это у меня в генах, наверное. Я – подручный смерти!.. Она наняла меня на службу так давно, что я забыл, когда мы скорешились. Я шел впереди, она – сзади. Иногда я делал попытки избавиться от нее!.. У меня не вышло. Однажды я получил от нее удар в спину, и с тех пор не выношу шагов позади себя. Я надеялся перехитрить ее, поменяться с ней местами… Черта с два! Она ускользала, а вместо нее оставался труп женщины… Я не верил своим глазам!.. Опомнившись, я приходил в отчаяние…
– Ты убивал женщин на пустыре? – догадался Бортников.
– Не надо было красться за мной… преследовать… Я не выношу шагов за спиной!..
– Ты ничего не путаешь? Медсестра Авилова, учительница, официантка из кафе… С какой стати им преследовать тебя?
– Смерть принимала их облик, чтобы мучить меня, нагонять страх! Я устал бояться, док… Я выбился из сил!..
– Как ты заманивал их на пустырь?
– Я же говорю, смерть принимала их облик… морочила меня… Приводила в неистовство!.. Я душил ее шарфом, а потом оказывалось, что это не она…
– Откуда тебе знать, как выглядит смерть? – удивился доктор. – Ты ее видел?
– Думаешь, это старуха с косой? – хохотнул Чемагин, продолжая сидеть на полу, привалившись к стене. – Как бы не так!.. У нее молодое тело, покрытое узорами, и много косичек на голове… Она красотка, док!..
Он содрогнулся и взвыл от боли. У Бортникова чуть не вырвалось: «Это же Идис!»
Мариша открыла глаза и пошевелилась. Она не понимала, о чем идет речь, но ее сковывал ужас. Она не могла подать голос, даже если бы захотела. Кто-то ударил ее ножом, вероятно, она умирает. Почему никто не обращает на нее внимания? Ее бросили истекать кровью…
– Ты задушил последнюю жертву шарфом Мариши, – сказал доктор. – Зачем ты это сделал? Чтобы подставить ее?
– Это был ее шарф?.. Хм!.. Точно. Она потеряла его на пустыре, когда убегала от чупакабры… Извини, док. Ничего личного… Я случайно подобрал его в кустах и решил использовать!.. Ради прикола…
– Ну и приколы у тебя!
Ни Бортникову, ни Чемагину, увлеченным этой мрачной исповедью, было невдомек, что за ними наблюдают через приоткрытую дверь…
Глава 59
– Я ее не чувствую, – шепнул Ренат на ухо Ларисе. – Она куда-то пропала.
– Кто? Идис?
– Она была здесь, и вдруг я перестал ощущать ее присутствие. Где она? Куда направилась?
Слепцов гадал, откажут ему в помощи или сжалятся? И что могут сделать для него эти двое? Спрятать на время? А дальше? Если бы он знал, какой бедой обернется его любопытство, он бы не прикасался к Перту. Пусть бы тот оставался в вещмешке пилота, а еще лучше… на месте захоронения своей хозяйки, рядом с ней.
Он наконец понял, кто схватил его за горло, когда он взлетал. Призрак, охраняющий могилу! Его душили, он потерял управление, и самолет свалился в расселину. Прошлое и настоящее перемешалось, слилось в одну черную полосу. Ему не надо было трогать Перт! Ни тогда, ни теперь. Его ангина напоминала ему о той катастрофе, предостерегала. Его болезнь – это пальцы призрака на шее летчика, злой дух горы, который настиг его в новой жизни. Время не имеет значения, когда в игру вступают колдовство и магия.
Очевидно, хозяйка оберегала свой любимый фетиш, вулканический камень, отшлифованный водами первобытного океана, носитель руны, которая способствует переходу сквозь смерть и возвращению в более совершенном качестве…
– Поэтому она последовала за мной!.. Я сам привлек ее к себе!.. Я обокрал ее дважды…
Ренат повернулся к нему и удивленно поднял брови.
– Что вы там бормочете, Михаил?
– Я понял!.. До меня дошло… Я нарушил ее замысел! Помешал ей вернуться! Она меня прикончит… Это она прислала стрелка!
– Возможно, все не так трагично, – мягко произнесла Лариса. – Не стоит сгущать краски. У стрелка есть собственный мотив убить вас. Вы ускользнули от него с золотом, на которое он рассчитывал. Умыкнули клад у него из-под носа! Такое не прощают.
– Неужели он до сих пор помнит?
