Спустя мгновение Зоя подняла голову. Ее вид привел меня в ужас. Глаза, как у дикого зверя, налились багровым цветом; на лице проступили черные жилы. Еще мгновение, и она уже нависала надо мной. Меня словно током ударило. Я не могла пошевелиться и тем более говорить.
– Мы поговорим, когда прочтешь, – в голосе Зои звучал металл, который тройным эхом обуял мой слух. – Здесь записаны не биографии, а некрологи. И писали их авторы уже после своей смерти. Здесь написано и обо мне мною же, и об Ирине – твоей матери. Только прочесть ты сможешь ночью, но не днем. Строки проявляются при полной луне. Сегодня ты уже не сможешь, так как засыпаешь. Но завтра в полночь…
Сказать, что я шокирована – ничего не сказать. Я до конца не понимала, кто передо мною стоит. В голове раз за разом прокручивалась картина ее превращения. И только в уголках сознания фоном доносилось: «прочесть книгу…»
Зоя присела на кровать рядом со мной, ласково провела по моим волосам ладонью, как она делала это обычно, когда мне не спалось, и коснулась пальцами подбородка. Она смотрела на меня знакомым, почти материнским, взглядом. От прежнего чудовища ничего не осталось. Она вновь стала той, кого я любила больше на свете. Я хотела было спросить у нее «что это такое было?», но, подняв глаза, девушки не обнаружила. Она, как обычно, бесшумно удалилась. А на письменном столе смиренно дожидались моего участия оставленные девушкой подарки: загадочный конверт и еще более загадочная книга.
Сонливость накатила волною, и я не заметила, как все тревожные мысли отпустили меня, и я погрузилась в небытие.
Глава 2. Последний день
Будильник зазвенел, прервав мой кошмарный сон. Я не сразу очнулась. Обычно я просыпалась на несколько секунд раньше, чем успевал сработать будильник. Сказывался режим, в котором мне приходилось жить все эти восемнадцать лет. Но почему-то именно сегодня проснуться было так тяжело.
День был весьма значимый для меня – восемнадцатый день моего рождения; день моего совершеннолетия; день, когда бабуля больше не сможет довлеть надо мною; день, когда я смогу сама распоряжаться своими временем и деньгами; день – полный забот, лицемерия и бесполезных иллюзий.
Раздражение захлестнуло меня, словно удав заглотил кролика. Веки были тяжелыми, глаза – красными, и все тело ломило. Я просунула под плотную штору руку и открыла окно нараспашку; впустила в комнату утреннюю прохладу, оставляя за шторой белый день. Бодрость тела, как и бодрость духа, отсутствовали напрочь. Вдохнув ранней свежести, я поплелась в ванную умываться.
– Поздравляю! – улыбнулась я отражению в зеркале. Но ничего, кроме жалости к себе, я не ощутила.
По ту сторону реальности на меня глядела хрупкая девчушка болезненного вида с вечно темными кругами под глазами – уголечками. Взъерошенные волосы приходилось немного смочить, чтобы привести их в порядок. Недавно мне пришлось остричь волосы. Каре на ножке. За короткими волосами ухаживать легче. Но я об этом не раз пожалела. Мне всегда хотелось иметь длинные густые волосы и сменить цвет с черного на какой-нибудь ультра-яркий. Но бабуля говорит, что ничего меня не украсит. Я не могу оценить себя: красавица я или урод. Бабуле, наверное, видней – она в красоте многое что понимает. Ну, хватит кривляться!
Я оделась, убрала постель и лениво потопала на кухню. Звонок в дверь изменил мой маршрут. Это была Тамара, она, как всегда, постеснялась открыть дверь своим ключом. Я открыла дверь. Тамара вошла и неторопливо сняла жакет. Сегодня она была более приветлива и раскованна, зная, что Мариэтты Павловны дома нет.
– Риточка, – женщина называла меня именно так, сама не знаю почему, – поздравляю тебя с днем рождения!
Я поджала губы в имитации улыбки и кивнула в знак благодарности.
– Ох, совсем забыла, – из кармана брюк женщина достала почтовый конверт, сложенный пополам, и протянула его мне.
Конверт был совершенно обычным, но вместо почтовой марки там красовался старинный герб, мне показалось, что я уже видела подобный. А снизу была приписка от руки «Для Ренаты».
– Я на прошлой неделе, – тихо произнесла Тамара, – натирала паркет в кабинете. Полезла за диван, присела, продолжила полировать полы. Меня видно не было. В тот момент в комнату вошла Мариэтта Павловна, раздраженно бубнила, ругалась. За чем-то полезла в сейф. Я покашляла, чтобы она знала, что я тут. Она вздрогнула. Конверты и посыпались. Там были и другие такие же. Она отругала меня и прогнала. А после позвала и говорит, мол, иди, убирай дальше. Вот под диваном я его и отыскала. Написано для тебя, а ты и знать не знаешь, что и кто тебе пишет. Я подумала, отдам его тебе.
Я побежала в комнату и взяла с письменного стола конверт, который принесла Зоя. Я вскрыла оба. В том, что подарила Зоя, был паспорт с моей фотографией, но совершенно другими данными. Я не стала вдаваться в подробности. А в том, что принесла Тамара, был бланк с указанием каких-то кодов, артикулов и среди прочего надпись: «до востребования».
Мне захотелось взглянуть на остальные конверты, но ключа от сейфа ни у Тамары, ни у меня не было.
– А знаешь, что странно, – продолжала Тамара, – ведь это не обычные конверты.
Конверты действительно были уникальны хотя бы потому, что сама Зоя принесла один похожий. А после вчерашней «демонстрации монстров» я уже не знала, кто такая Зоя, и что она за существо! История с этими письмами сама по себе интригующая. Но я и предположить не могла, что Тамара, женщина далекая от наших семейных интриг, сможет внести хоть какую-то ясность. Мне хотелось поскорее все выяснить.
– Что вы знаете? – требовательно спросила я.
Тамара пошла на кухню. Не спеша сварила две чашки кофе и подала оладьи, которые принесла с собою из дома. Оладьи были еще теплыми и очень аппетитно пахли малиной. Мы присели за стол. Кофе был обжигающим, и я не торопилась его пить, да и оладьи пока не лезли. Я приготовилась слушать.
– Я помню, – начала женщина свой рассказ, – это случилось лет семнадцать – восемнадцать назад. Новые владельцы одной типографии были иностранцами. Они выпускали поздравительные открытки на заказ для важных и богатых людей. Моя дальняя родственница была любовницей какого-то бизнесмена, «нового русского», как тогда принято было говорить. Так вот она хвасталась, что ее пригласили на банкет, а приглашение было в похожем конверте. Получить приглашение с такой маркировкой считалось очень почетно. После банкета этот богатей бесследно исчез. Я уж не знаю, нашелся он или нет. Люська даже не интересовалась. А вскоре типография сгорела вместе с владельцами. Об этом происшествии еще долго в новостях говорили. И вот что странно: типография с тех пор не работает, а эти конверты, будто только что напечатаны.
Жуткая история! Мне вообще есть перехотелось.
– Тамара, спасибо! – я поблагодарила женщину за завтрак, к которому так и не притронулась. Мне не терпелось уединиться, чтобы все осмыслить.
– Только не выдавай меня! – воскликнула мне вслед Тамара.
