Даже за столом он продолжал играть свою роль. Смотрел на часы, намекая, что его время дорого стоит, закатывал глаза, если рассказ убегал в сторону. Только Елизавета Петровна так увлеклась, что вскоре перестала обращать внимание на эти досадные мелочи.
– Мне придется рассказать вам все с самого начала. – Женщина делала вид, что занята сервировкой стола – расстановкой розеток с вареньем, вазочек с печеньем и конфетами, – сама же внимательно наблюдала за поведением гостя. Нет, она не собиралась ему мстить за то, что он выгнал ее из своего кабинета, но ведь любая женщина хоть немного, да обидится на хамство мужчины. – Надеюсь, вы не спешите? – Эти слова она произнесла с особым удовольствием, и когда он едва заметно поморщился, не удержалась от торжествующей улыбки.
– Если уж я приехал, то выслушаю вас очень внимательно.
– Тогда слушайте. В тот год, когда вся история началась, вы еще не появились на свет. Я проходила интернатуру в городской больнице, и так уж вышло, что влюбилась в своего руководителя…
Воспоминания накрыли Елизавету Петровну волной. Она перенеслась в тот самый день, когда ей разрешили навестить маму. После того что ей довелось увидеть, она долго не могла прийти в себя, не понимая, как такое вообще возможно. Конечно, после перевода в психиатрический корпус она видела многих пациентов, в том числе и буйных, почти потерявших человеческий облик. Но разве могла быть среди них ее мама? Лиза не хотела верить собственным глазам, она сидела на земле, обхватив плечи руками, и рыдала, как маленький ребенок.
– Я с тобой, ничего не бойся.
Она никак не могла заставить себя поднять глаза и посмотреть на любимого мужчину. Ей было стыдно, словно она сама только что лежала в грязной палате, связанная ремнями по рукам и ногам. Мама больше никогда не вернется к нормальной жизни, Лиза отчетливо это понимала. Ее разрывали чувство долга перед женщиной, давшей ей жизнь, и омерзительная брезгливость к тому существу, в которое та превратилась. От мамы в ней почти ничего не осталось, скоро она и вовсе перестанет узнавать собственную дочь.
Наверное, в тот самый день Лиза разочаровалась в медицине, потеряла веру в то, что считала делом своей жизни. Именно тогда приняла решение навсегда уйти из профессии и никогда не пожалела об этом.
Маму после того случая Лиза навестила еще два раза. Первый раз женщина спала, и Лиза всего на секунду увидела в ней свою прежнюю мамочку, которая читала ей сказки перед сном и целовала в лоб, чтобы она скорее засыпала. Во второй раз мама снова бредила и говорила, что спрятала драгоценности в их коммунальной квартире. А еще просила выбросить фигурку ангела, что стояла на книжной полке в Лизиной комнате. Лиза любила эту фигурку и заранее знала, что никогда с ней не расстанется, но чтобы не вызвать эпилептический припадок, пообещала маме исполнить просьбу.
Через неделю после этого визита Лизе сообщили, что ее мама умерла. Странно, но все, что испытала тогда девушка, – облегчение. Она даже на похороны не пошла, только подписала какие-то бумаги, которые подсунул ей Владимир. Ей хотелось запомнить свою маму живой, со светлой улыбкой на красивом лице. А та женщина, что лежала в палате психиатрического отделения, была совсем чужой, даже незнакомой. Пусть она останется в прошлом.
Через месяц после маминых похорон Лиза заметила, что ее все чаще тошнит по утрам, кружится голова, а к вечеру она едва успевает добраться до постели. Сначала она не придала этому значения, тем более что тошнота вскоре прошла, осталось только легкое головокружение.
О том, что она беременна, Лиза догадалась только тогда, когда у нее почти на два месяца замер менструальный цикл. Гинеколог, злобная тетка, которую боялось не только отделение, но и вся больница, подтвердила, что девушка уже на третьем месяце.
– Странно, что ты ко мне только сейчас пришла. Могла бы уж сразу на роды заявиться, – бурчала гинеколог, внося необходимые записи в карту. – Встанешь на учет, ко мне чаще чем раз в месяц не ходи, нечего от дел отвлекать. У меня таких знаешь сколько. На следующий осмотр приведешь отца ребенка.
– У него нет отца, – выпалила Лиза.
– Что значит нет? – Докторша смотрела на нее поверх очков, плотно поджав тонкие губы. – Непорочное зачатие? Мне не до шуток, Старостина. Приводи отца, и весь разговор.
– У этого ребенка нет отца, – упрямо твердила Лиза. – Я одна буду его растить.
– Пошла вон, – прошипела в ответ гинеколог. – Через тридцать дней придешь на осмотр.
Из больницы Лиза вышла на ватных ногах. Она прижимала руки к животу, пытаясь понять, увеличился ли он. Ей казалось, что о ее положении знают все вокруг, каждый смотрит на нее и осуждающе качает головой. Как в тумане она добрела до ближайшего телефонного автомата, нашла в кармане двухкопеечную монету и набрала знакомый номер. Трубку долго не брали, и Лиза уже хотела прервать звонок, когда услышала голос:
– Терапевтическое отделение. Соломатин слушает.
Как же хорошо, что он сам подошел к телефону, не иначе удача на ее стороне. Обычно на посту дежурят медсестры, а Лиза не успела придумать предлог, по которому ей необходимо поговорить с Володей.
– Это я, – выдохнула девушка в трубку.
– Лиза? Я ведь просил не звонить мне на работу. Что-то случилось?
– Нет. То есть да. Но я не хотела бы обсуждать это по телефону. Ты можешь сегодня ко мне зайти? Марфа Никитична уехала к сыну на все выходные, мы сможем спокойно поговорить.
– Лиза, ты меня пугаешь, – голос Володи и в самом деле был напряжен. – Скажи, пожалуйста, что произошло. Тебе нужны деньги? До зарплаты еще три дня, но, если тебе срочно, я постараюсь перехватить в отделении.
– Денег не нужно, – затараторила она, – пожалуйста, приходи сегодня, я буду ждать.
– У меня дежурство, – вяло отозвалась трубка. – Это не может подождать до утра?
– Боюсь, что нет. Приходи, я не смогу заснуть, если ты не придешь.
Трубка немного помолчала, тяжело вздохнула и Володиным усталым голосом сообщила:
– Хорошо, попрошу Егорова меня подменить. Надеюсь, у тебя действительно что-то очень важное.
Ей показалось или в голосе мужчины проскользнуло раздражение? Хотя чему удивляться, он врач, и его рабочий график не нормирован. И хотя они не виделись уже почти две недели, Лиза знала, что все это время Володя почти не выходил с работы.
Время до вечера тянулось бесконечно долго. Лиза успела убраться во всей квартире, даже в комнате своей соседки Марфы Никитичны. Вымыла пол на лестничной клетке и забрала из детского сада сына Олеси. Девушки не то чтобы дружили, скорее были приятельницами. Олеся, как и сама Лиза, ушла из отделения сразу после окончания интернатуры, но лишь для того, чтобы перевестись в другую больницу, где работал ее муж. К сожалению, новое место службы находилось дальше от дома, и девушка не всегда успевала забежать в сад за сыном, который никак не желал оставаться в группе после того, как за остальными ребятишками приходили мамы, папы и бабушки.
