В зеркале заднего вида отразилось его небритое лицо с отпечатком ладони на левой щеке. С таким украшением не стоило идти к потенциальной клиентке. Он подождал около двадцати минут, пока не прошел след от пощечины, и только после этого решил подняться в квартиру.
Дверь была не заперта. Евгений толкнул створку, и она бесшумно подалась назад. Из глубины квартиры слышалась возня, шаркающие шаги и старушечье кряхтенье.
Краснов надавил на кнопку звонка, но тот, похоже, не работал.
– Вашими молитвами. – Старуха с кем-то говорила по телефону, он узнал ее голос.
Краснов с интересом прислушался: это могло быть важно.
– Ничего нового. Но как только нужная вещь окажется у меня, я обязательно вам сообщу. – Что-то скрипнуло, возможно, она села на диван или в кресло. – Помню. Я не ходила в полицию, как вы и просили, обратилась к частному сыщику, но он не пожелал меня слушать, выставил за дверь, как девчонку.
А вот это, похоже, про него. Евгений осторожно прошел вперед, чтобы лучше слышать продолжение разговора, но старуха не произнесла больше ни слова.
В квартире было темно, душно и пахло каким-то лекарством. Краснов на цыпочках пробрался в комнату и увидел в темноте фигуру хозяйки. Та сидела в кресле, прижимая к уху телефонную трубку. Не придумав ничего лучше, Евгений нашарил рукой выключатель. Зажегся тусклый свет, старуха громко и облегченно вздохнула.
Даже дома она была одета в строгое черное платье с белым кружевным воротничком. И называть ее после этого старухой язык уже как-то не поворачивался. Скорее женщина преклонных лет.
– Дверь была не заперта, – сразу заговорил он, дабы не напугать хозяйку. – В наше время не стоит так халатно относиться к собственной безопасности.
– Это я виновата, не проверила замок после ухода внучки. Что вас привело в мой дом? – Женщина говорила церемонно, даже слегка надменно. Ничего общего с тем запуганным голоском, которым она говорила по телефону всего минуту назад. Разбираться в метаморфозах ее голоса не было ни сил, ни желания, поэтому Евгений просто достал конверт из внутреннего кармана пиджака, но замешкался, не зная, куда его положить. Взгляд сыщика упал на тумбочку, заставленную коробочками и флакончиками разного калибра, и Евгений швырнул на нее конверт, но немного не рассчитал. Один из таких флакончиков упал и прокатился по полу, издавая оглушающе громкий звук в тишине квартиры.
– Я подниму. – Евгений не успел сделать и шага, когда она его остановила:
– Нет, я сама. Пройдите пока на кухню.
Какая, к черту, кухня? Он не хотел оставаться здесь ни минуты. Однако почему-то не стал возражать, а просто кивнул в знак согласия.
Старуха вошла в кухню бесшумно, заставив Евгения вздрогнуть от неожиданности. Он, кажется, и вовсе забыл о том, что находится у нее в гостях.
– Хотите чаю?
– Нет, спасибо. Я зашел, только чтобы отдать вам забытую вещь. И мне уже пора. Впрочем, я задержусь, у меня есть немного времени, чтобы еще раз выслушать вашу историю. Возможно, я сделал поспешные выводы и погорячился, отказав вам в сотрудничестве.
Женщина была удивлена, но виду не подала. Более того, в ее глазах читалась плохо скрываемая радость. Все же она умела держать себя в руках и продолжала вести себя как выпускница института благородных девиц. Она сделала вид, что забыла его имя, они «познакомились» во второй раз и только после этого перешли к делу.
– Так что вы хотите от меня услышать?
– Если это возможно, хотелось бы узнать об этой истории немного больше. Сами понимаете, что любая мелочь может быть полезной в расследовании.
Невольно подслушанный телефонный разговор очень ему не нравился, но зато появился интерес во всем разобраться. А дельце старухи, на первый взгляд показавшееся бредом сумасшедшего, вдруг обрело ореол загадочности и таинственности.
– Мне придется рассказать вам все с самого начала. Надеюсь, вы не спешите?
– Если уж я приехал, то выслушаю вас очень внимательно.
Если бы он только знал, что ему придется выслушать пересказ мексиканского сериала с адаптацией под российские реалии, то бежал бы как можно дальше!
Старуха поведала слезливую историю своей жизни. Здесь были и порушенные надежды, и предательство, и коварство со стороны самых близких людей, и все это было приправлено изрядной долей мистики, в которую она же сама и не верила. Уже собираясь уходить, Краснов увидел фотографию на зеркале в прихожей. На него смотрела та самая психопатка, которая попала под колеса его машины. Только на фото она улыбалась и была довольно симпатичной. С определенной точки зрения ее даже можно было назвать красивой.
– Кто это? – не удержавшись, спросил Краснов.
– Мои внучки. Аню вы уже видели. Вторую зовут Марина, она старшая. Что-то не так?
– Нет, все в порядке. Знаете что, я возьмусь за это дело. Позвоню вам днем, тогда все и обсудим.
Спускаясь по ступенькам, он думал о том, какие сюжеты порой закручивает сама жизнь, сталкивая лбами совершенно незнакомых людей и причудливым образом переплетая их пути-дороги.
Он никому не говорил о своем решении закрыть агентство и начать новую жизнь: более спокойную, более определенную. И боялся лишь одного, что новая жизнь окажется слишком скучной и пресной. Но теперь все вдруг перевернулось, завертелось, перемешиваясь, как в калейдоскопе, когда не знаешь, какой узор получишь в итоге. Краснов хотел думать, что его ведет сама судьба, и решил ей довериться, а дальше – будь что будет.
Аня
Федюня смотрел на нее взглядом побитого щенка и старательно делал вид, будто не понимает, чего она от него хочет.
– Что это? – Аня с недоумением смотрела на фигурку ангела.
– Как что? Он был в твоем рюкзаке, точнее, выпал из него, пока ты спала.
– Федюня, я пока еще по-хорошему тебя прошу: верни, что взял.
– Так вот же, – он забрал из Аниной ладошки фигурку и помахал ею в воздухе. – Больше ничего не было, только эта невероятная вещица.
Аня уставилась на ангела. Федюня сошел с ума, если называет это творение криворукого слепого инвалида «невероятной вещицей». Еще слова подобрал какие-то идиотские. Но по его глазам она видела: парень говорит правду. Федюня вообще отличался патологической честностью, и если пытался врать, лицо выдавало его с потрохами. Аня сразу поняла, что он не врет, и все же хваталась за свою версию, как утопающий за соломинку. Ведь если Федюня не брал цацки, значит, искать их уже бесполезно. Можно попрощаться с мечтой о свободе в объятиях любимого мужчины.
Даня! Аня схватилась за голову и бросилась обратно в комнату.
– Тебе плохо? – заволновался Федюня.
– Да, мне очень плохо, – бурчала она, копаясь в рюкзаке. – Где этот долбаный телефон?
– На нем денег нет. – Димон с появлением спиртного заметно повеселел и, как ни странно, посвежел. Он протянул Ане ее телефон и игриво подмигнул.
