Этому предложению Аня обрадовалась едва ли не сильнее, чем самой ночевке. Уже стоя под горячими струями, она услышала, как хлопнула входная дверь и заговорил женский голос. Федюня ведь сказал, что еще час никого не будет дома. Сквозь шум воды невозможно было различить приглушенный разговор. Если выключить воду, станет понятно, что она подслушивает. Либо придется сразу же выйти.
Сердце ее быстро забилось. Ей показалось, что тот, кто тихо говорил за дверью, в данный момент решает ее участь на ближайшую ночь. Вскоре наступила тишина, и как Аня ни прислушивалась, больше ничего не было слышно. Наверное, поэтому робкий стук в дверь так ее напугал, что она едва не подскочила на месте.
– Ромашка, ты закончила?
– Да, уже выхожу. Кто-то пришел?
– Это мама, не волнуйся, я ей все объяснил.
Аня вытиралась полотенцем, наслаждаясь запахом кондиционера для белья, вспомнив, что точно таким же кондиционером пользуется ее сестра. После смерти мамы они почти не разговаривали с Мариной. Да и о чем можно говорить с человеком, который ее не понимает? Марина запрещала ей буквально все, и Аня жила как в клетке.
– Ромашка, у тебя все в порядке? – На этот раз Федюня постучал чуть громче. Вместо ответа Аня щелкнула шпингалетом и толкнула дверь, выпуская горячий воздух в прихожую. – Ты зачем влезла в эти грязные шмотки? Там же халат висит на крючке, специально для тебя оставил. – Федюня отчитывал ее, как это часто делала Марина. Но почему-то сейчас Аня принимала его слова как искреннюю заботу.
– Я подумала, что… – А что она, собственно, подумала? Что вот сейчас она выйдет из ванной и отправится прямиком на улицу? Сколько можно бояться? Она в гостях, в конце концов, а значит, можно ненадолго расслабиться.
– Что ты подумала? – уперев руки в боки, строго смотрел на нее Федюня. – Подожди, я дам тебе свою майку и шорты, а шмотье свое кинь в стиралку, до завтра все высохнет.
– Спасибо тебе, Федюнь, – расчувствовалась Аня и обняла друга.
– Ну хватит этих нежностей. – Парень попытался высвободиться из объятий, хотя и не слишком настойчиво. А потом ушел, чтобы вернуться уже с футболкой, такой широкой и длинной, что Аня едва в ней не утонула.
Мама Федюни, моложавая женщина с добрым, располагающим лицом, встретила Аню как родную и велела называть себя тетей Олей. Усадила за стол и налила девушке огромную тарелку борща с жирной сметаной. Аня наелась так, что казалось, живот лопнет. Второе – пюре с котлетой – она съесть не смогла.
– Ну хоть чай выпей, вон худющая какая, – вздохнула женщина. – А где ты девушку положишь? – Это уже к Федюне.
– Мам, не начинай. – Ей показалось или он покраснел? – У меня большая кровать, как-нибудь уляжемся.
На этот раз пришел Анин черед заливаться краской. Она как-то не предполагала, что придется спать с Федюней. Домогательств с его стороны она не боялась, но это же… Федюня.
Тетя Оля ничего не ответила, собрала грязную посуду и поставила в мойку. Аня вызвалась все помыть, но Федюнина мама ее остановила:
– Ты у нас в гостях. А посуду я завтра помою, ничего с ней не случится. Все, дети, спокойной ночи. Мне завтра вставать рано.
С этими словами она вышла из кухни, не забыв поцеловать Федюню в щеку. Он тут же стыдливо поморщился и вытер щеку тыльной стороной ладони. А у Ани сжалось сердце от накатившей вдруг тоски. Точно так же ее каждый раз перед сном целовала мама. Аня верила, что мамин поцелуй прогоняет кошмары.
– Пойдем, – буркнул он, только добавив себе сходства с ребенком. Аня развеселилась, и ее переживания пусть ненадолго, но отошли на второй план.
– Ромашка, зацени фотки.
Аня сидела на кровати, глаза ее слипались. После душа и сытного ужина думать ни о чем не хотелось. Даже беспокойство о том, что Даня так и не объявился, почти прошло.
Все же ей пришлось встать и прошлепать босыми ногами к столу, куда Федюня предусмотрительно придвинул один из табуретов.
Он щелкал мышкой, перелистывая фотографии, они расплывались перед Аниными глазами, спать хотелось зверски. Под монотонный голос Федюни, комментирующий каждый снимок, она почти задремала, вдруг он толкнул ее в плечо:
– Эта лучшая!
Та самая фотография, из-за которой Аня утром разозлилась на горе-фотографа. Она спит на грязном диване, в уличной одежде, под головой рюкзак. Ничего необычного, если бы не едва различимый силуэт, невесть откуда взявшийся на фото. На краешке дивана сидит мальчик на вид не старше трех лет. Он склонился над спящей девушкой, будто пытаясь что-то сказать ей на ухо. Маленькая ручка лежит на Аниной голове, а вторая крепко сжимает фигурку ангела. Мальчик был прозрачным, почти невидимым.
Федюне удалось заснять призрак?
Последние слова она произнесла вслух.
– Какой еще призрак, Ромашка? Ты посмотри, какой ракурс, как падает свет, как…
Федюня несколько раз щелкнул мышкой, и изображение на мониторе увеличилось. Аня смогла рассмотреть грязные разводы на своем лице и даже выпавшую ресничку под глазом.
– Скажи, что ты тоже его видишь, – взмолилась Аня. – Я ведь не сошла с ума?
Сон как рукой сняло.
– Вижу. Ромашка, ты понимаешь, что это значит?
– Что нас заберут в психушку? Чего ты лыбишься?
– Это значит, что я наконец-то прославлюсь. Нет, конечно, я мечтал стать известным благодаря своему мастерству, но если так распорядилась судьба, то я согласен стать фотографом привидений. – Он шутил, но Ане было не до шуток. Она чувствовала, как ее охватывает дрожь.
– Федюня, пообещай, что ты никому не покажешь это фото. А еще лучше, удали его прямо сейчас.
Аня говорила, но Федюня, похоже, ее не слушал. Он увеличил фото еще в несколько раз и двигал мышью по экрану. Вид у парня при этом был совершенно безумный, и на слова Ани он не реагировал.
– Посмотри сюда, – наконец заговорил он. – Мне кажется, или призрак держит в руке точную копию того ангелочка, из-за которого ты на меня сегодня набросилась с кулаками?
Аня тяжко вздохнула. Ей не нужно было смотреть на фото, чтобы знать – Федюня совершенно прав.
Марина
Утром Марина никак не могла заставить себя подняться. Ночные бдения не пошли на пользу: тяжелая голова точно приросла к подушке, глаза резало от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь неплотно закрытые шторы. Она несколько раз засыпала и просыпалась снова, но как бы Марине ни хотелось провести остаток дня в уютной кровати, встать все же пришлось. Аня так и не позвонила, зато звонила Елизавета Петровна. Для себя Марина решила, что пока не разберется, будет называть ее именно так. Кем эта женщина на самом деле ей приходится, еще предстоит выяснить, но доверять человеку на слово в таком серьезном вопросе было бы глупо. При свете дня квартира ее больше не пугала, не было никаких подозрительных шорохов, шагов и всхлипов. Марина решила списать то, что произошло ночью, на нервное переутомление. Так было проще все объяснить.
