Сидя в кабине, капитан сверялся с картой. Так, теперь сирийцы работают на восточной окраине, обходят озеро. Что-то они там говорили о пещерах…
– Давай на восточное побережье, – скомандовал Котов Максиму Савичеву, сидевшему за рулем пикапа.
Зимин, сидевший вместе с Ларкиным в кузове, вызвал командира сирийских спецназовцев. Оказалось, что группа спецназа закончила работу и шла дальше на восток через небольшой перевал к плато. По сведениям разведки, часть боевиков ушла до начала операции на восток и будет прорываться за пределы зоны, контролируемой правительственными войсками.
Котов сразу заинтересовался трофеями, той информацией, которую получили сирийцы. Видимо, командир подразделения спецназа получил четкие указания относительно русских. Он попросил Котова встретить небольшой конвой, который он отправил назад в Дамаск. Там был пленный, образцы американского оружия, найденного в тайниках, документы пропагандистского и религиозного характера, подготовленные для идеологической борьбы с действующим режимом в столице. Котов поблагодарил и велел Савичеву поднажать.
Машину трясло неимоверно, когда озеро осталось позади, и она полезла по каменистой дороге вверх. Котов схватился обеими руками за панель и ручку двери. Зимин и Ларкин в кузове прыгали как мячики, но командир велел не сбавлять скорости.
– Орел, я – Гром, – вызывал Зимин офицера, сопровождавшего машины с грузом.
– Гром, я – Орел! Вижу вас, – отозвался сириец, – и жду. У меня поломка, нужна ваша помощь.
Пикап объехал головную машину и остановился. Вторая машина сирийцев стояла метрах в двадцати дальше, поднятая на домкрате, и около нее суетились несколько человек. Котов выбрался под палящее солнце и посмотрел на головную машину. В ней сидели солдаты и человек со скованными наручниками руками. Его Котов узнал сразу. Это был тот самый парень, за которым он гнался после взрыва машины с адмиралом Назими.
– Лимон, приведи пленного, – приказал капитан и махнул рукой Зимину, чтобы тот подошел к нему. – Сходи к старшему, узнай, что у них там случилось и чем мы можем помочь. А я пока побеседую со старым знакомым.
– Этот тот? – кивнул переводчик на сирийца. – Бывает же везение в нашем деле. Сколько из-за него всего произошло, и он сам попал нам в руки.
– Ладно раньше времени о везении говорить. Если он рядовой исполнитель, то может вообще ничего не знать. Я удивляюсь, почему его свои же не прикончили.
Савичев взял автомат и отошел за машину, глядя на северные склоны, вдоль которых вилась дорога. За спиной по другую сторону дороги были камни, порой даже валуны и понижение к руслу пересохшей реки.
– Ты что? – спросил Котов спецназовца.
– Место какое-то, – отозвался Савичев, – неприятное. Для засады очень удобное.
– Да уж, – буркнул Котов, глядя на Ларкина, подводившего к нему пленного. – Сейчас Зимин узнает, что у них там за заминка, и будем убираться отсюда.
Пленный боевик не понимал по-английски или делал вид, что не понимает. Котов не торопился с допросам. Это можно сделать и потом. Он просто хотел, чтобы такой ценный источник информации был рядом, под собственной охраной.
– Вон и лейтенант наш возвращается, – кивнул на дорогу Савичев. – Ну что? По коням?
– Лимон, бойца к себе в кузов, и глаз с него не… – Договорить капитан не успел, потому что его перебил возглас Савичева:
– Движение справа-вверх… два… три, четыре…
– Я – Барс! Всем к бою! – рявкнул Котов в коммуникатор, еще не увидев ничего опасного. Но опыта у его бойцов было достаточно, и место действительно очень удобное для нападения.
Если Сова сказал, значит, есть основания. Это был уже рефлекс сработанности в группе. Котов почувствовал, как внутри у него слегка похолодело. Ситуация абсолютно идиотская, они как на ладони, и ничего с этим не поделать. Если сейчас их атакует большая группа опытных бойцов, все, кто есть на дороге, полягут под пулями за пару минут.
– К машине! Занять оборону! – как можно спокойнее скомандовал он, сдергивая автомат с сиденья.
Боковым зрением командир уловил, что Ларкин пригнул пленника к земле и положил ствол автомата на кузов пикапа. Форменная кепи у него, по обыкновению, была засунута под ремень брюк. Не любил Макс Ларкин, если во время боя что-то мешало. Савичев присел у заднего колеса и смотрел куда-то вправо, где должен был бежать к своим Зимин.
Котов не успел повернуть голову и взглянуть в ту сторону, где стояла вторая машина. Слишком много движения на хребте склона. Никто не вставал в полный рост, но движение точно было. А стрелять не в кого!
И тут начался чистый ад. С верхней части склона ударили гранатометы, стегнули по камням и металлу автоматные очереди. Вся дорога вдруг покрылась прыгающими фонтанчиками поднятой пулями земли. Две пули прошили крышу пикапа, лопнуло и повисло сетчатым лоскутом лобовое стекло. Котов ругнулся и присел за капотом. А пули хлестали и хлестали по камням вокруг, не давая занять позицию.
– Всем, я – Барс! Огонь! – крикнул капитан, пригибая голову и в то же время пытаясь бросить хоть короткий взгляд вверх по склону.
За его спиной открыли огонь Ларкин и Савичев. Котов опустился на землю, прижимаясь спиной к раскаленной двери машины. Молодцы, парни! Они успели укрыться за камнями и теперь могли вести более или менее эффективный огонь. Вдруг справа, ударив в уши, раздался грохот. Он повернул голову и увидел, как головная машина подпрыгнула, разорванная огнем. С шипением осела на пробитые колеса передняя машина, за которой сидел капитан. Его ударило подножкой по локтю, и он зашипел от боли.
Котов лихорадочно искал решение. Слева, где стоял второй внедорожник, полыхал огонь, страшно чадило что-то, заволакивая дорогу черным смоляным дымом. Вокруг машины валялись выбитые из дороги камни и лежали тела сирийских солдат. Когда же это там рвануло, он не слышал взрыва? Олега Зимина не было видно. Ясно, что колонна попала в засаду, пусть плохо организованную или еле-еле успевшую на место к ее подходу. Скорее всего, второе. Они очень спешили и атаковали в спешке, иначе бы все бойцы были бы уже мертвы.
Теперь, по крайней мере, все стало ясно, и расчет сил тоже ясен. Сирийцы все погибли или выведены из строя. Машин нет, Зимин исчез, их всего трое на дороге, и сверху молотят боевики, пытаясь их убить. Савичев и Ларкин утащили пленного с собой за камни, значит, есть за что воевать, а то можно было бы отойти. Но с пленником не уйти, он как мешок с картошкой будет висеть на плечах. Котов понимал, что сверху его самого не видят, о нем не знают, знают только о двух бойцах в камнях. Он прижался затылком к крылу машины, глубоко вдохнул и ощутил, что его начинает заполнять знакомое чувство хищного и теперь очень опасного зверя, зверя, загнанного в угол. Пора командовать, пора брать инициативу в свои руки.
– Лимон, Сова, прекратить огонь! – приказал командир через коммуникатор. – Зима, ответь! Зима, ты где?
Бойцы перестали стрелять и лежали теперь на своих позициях смирно.
