Котов прыгнул из кузова спиной по ходу машины, прижимая автомат к груди. Земля приняла его, больно ударив в ноги, но сгруппировавшееся тело тут же перевернулось на спину, смягчая этим удар при падении. Сделав четыре кувырка через голову, Котов замер на корточках, чуть отставив одну ногу в сторону и опираясь о землю двумя руками. Быстрый осмотр показал, что навстречу уносившейся по дороге машине выскочил грязный пикап с пулеметом над кабиной. Вместе с пикапом еще трое боевиков выбежали из неизвестного укрытия и тут же, припав на колено, открыли огонь по неизвестной машине.
Котов в длинном броске бросил свое тело ближе к гряде, пользуясь тем, что его еще не заметили. Сейчас машина спецназовцев привлекала все внимание неизвестных. Еще бы, они так глупо повели себя с самого начала и нарвались на пулеметный огонь. Надо было спокойно останавливать машину, как свою, или уж наносить удар из укрытия, причем двумя как минимум гранатометами, на случай, если один промахнется или опытный водитель станет маневрировать, уходя от обстрела?
Откатившись к самой гряде, Котов быстро пополз вверх, держа автомат перед собой двумя руками и активно работая локтями и коленями. У самого верха гряды он осторожно поднял голову и посмотрел на другую сторону. Вот это нарвались! Стиснув зубы, капитан мысленно помянул недобрым словом всех предков террористов на Ближнем Востоке до третьего колена. В низинке за грядой стояли еще два пикапа, вооруженные пулеметами, и боевиков там было человек десять. Они шустро бежали вверх по склону, а водители пикапов заводили моторы, чтобы пуститься в преследование за незнакомцами, которые так шустро отреагировали на их присутствие.
Стрельба справа слышалась уже довольно ожесточенная. Прежде чем принимать какие-то меры, Котов бросил взгляд на своих ребят. Пикап, который до этого мчался прямо, вдруг резко свернул вправо под максимальным углом, на который Ларкин смог бы повернуть ствол пулемета. Короткая очередь, и капот машины, выскочившей наперерез, разлетелся металлическими лохмотьями, вздыбился клубами перегретого пара, а потом взорвался гулким хлопком яркого огненного шара.
Савичев прибавил скорость, и пикап пошел описывать круг. Зимин с заднего борта бил из автомата короткими очередями и… свалил одного из боевиков. Молоток! – мысленно похвалил Котов. В движении по пересеченной местности даже на расстоянии до пятидесяти метров сложно попасть в человека, а лейтенант попал. И второй боевик бросился в сторону от охваченного огнем пикапа, уже не стараясь поразить огнем машину незнакомцев. Хорошо, думал командир, сейчас они будут кружить по непредсказуемой траектории и молотить всех, кто высунется, тем самым отвлекая на себя внимание.
Можно было вполне положиться на мастерство Савичева водить машину и на опыт и меткость стрельбы из пулемета Ларкина, если бы не еще два пикапа внизу и не крупнокалиберный пулемет на одном из них. Одна пуля такого калибра, и машина превращается в одно мгновение в огненную вспышку. Вон уже горит одно «наглядное пособие».
Расстояние было невелико, всего каких-то метров сто. Быстро вытащив из кармашка «разгрузки» две гранаты, Котов вставил одну, навел ствол, прикинул упреждение для неторопливо взбирающегося в гору пикапа с крупнокалиберным пулеметом и нажал спуск. С хлопком, который боевики вряд ли услышали посреди рева моторов, граната улетела по кривой в сторону второго пикапа. Повернувшись на бок, капитан быстро вставил вторую гранату и снова нажал на спуск. Она еще летела в воздухе, когда взрыв прямо позади кузова пикапа выбросил в воздух камни и дым.
Пулеметчика задело осколками, и он, выгнувшись, сполз на дно кузова. Боевики заметались, затравленно озираясь по сторонам, первый пикап, прибавив скорость, вылетел на верх гряды, второй притормозил, но новая граната разорвалась прямо на его капоте. Треснуло лобовое стекло, огнем подожгло обивку салона, загорелась одежда на убитом водителе. Котов прицелился и дал три короткие очереди, стараясь достать тех боевиков, кто был выше на склоне. Двое упали и замерли на месте. Один стал отбегать в сторону, держась за раненую ногу. Теперь внизу знали, откуда велся огонь.
Было бы проще спуститься, понимал Котов, и, пока царит паника, с перебежками и перекатами, сбивая прицельную стрельбу, перестрелять десяток бойцов. Но опасность заключалась в том, что, спустившись вниз, он подставлялся для тех, кто мог оказаться наверху. Хоть один боевик, выживший в перестрелке или прибывший на помощь, и капитан был бы обречен. Не спрятаться, потому что он был бы как на ладони для стрелка сверху. Точно так же, как сейчас перед ним все боевики, что не успели подняться на гряду.
Пробежав метров двадцать, Котов упал и пополз к краю бугра. Так и есть, внизу шестеро оставшихся в живых боевиков отчаянно обстреливали всю кромку бугра. Одна длинная очередь патронов на восемь, и еще двое боевиков рухнули на камни. Щелкнула отлетевшая предохранительная скоба, и вниз полетела граната «РГД-5». Котов отпрянул от склона, вскочил и бросился назад, на предыдущую позицию. За спиной два раза грохнуло, и он мельком обернулся. Оказывается, кто-то внизу умудрился почти до самой кромки гряды добросить гранату. Осколки спецназовца не достали, а вот его граната достигла цели. Вопли, проклятия на арабском языке. Он снова лег на землю и высунул ствол за край гряды. Три короткие очереди, и внизу не осталось ни одного живого боевика.
Сосредоточившись на стрельбе, Котов не видел мечущихся по камням машин. Но до его сознания дошло, что моторы уже не ревут на высоких оборотах. Пикап спецназовцев неторопливо ехал к машине боевиков, которая, нелепо подвернув переднее колесо, стояла с заглохшим двигателем. Пулеметчика в кузове не было, он почему-то валялся метрах в пяти за ним. Судя по его позе, боевик был мертв. Вскинув автомат, Котов побежал к подбитой машине. Пикап спецназовцев остановился, Ларкин навел пулемет, но не стрелял. Водительская дверца открылась, и на камни из кабины упал человек с окровавленным лицом.
Котов подбежал, ударом ноги сбил пытавшегося встать на ноги боевика и придавил его коленом к земле. Быстро пробежав руками по его амуниции и проверив карманы, капитан вытащил пистолет, армейский нож из ножен на поясе, гранату из кармана и все это отбросил в сторону. Потом повернул мужчину на спину, приставил ствол автомата к его горлу и крикнул:
– Зимин, ко мне!
Переводчик подбежал с воинственным видом, держа пленника на мушке. Остановившись в двух шагах, опустил автомат и вопросительно посмотрел на командира.
– Давай спроси его, какого лешего они тут караулили.
Зимин стал спрашивать, и боевик что-то сбивчиво отвечал.
– Они видели разгром укрепленных позиций у развилки дорог, через которые мы прорывались, – пояснил переводчик.
– Кто они такие, что они тут делали?
Зимин довольно резкими интонациями стал снова спрашивать пленника. Долго что-то переспрашивал у него, уточнял. Котов терпеливо молчал, сверлил сирийца взглядом и то и дело тыкал побольнее в шею автоматом.
– Повезло нам, товарищ капитан, – сказал наконец Зимин. – Они – одна из групп, что должны были участвовать в акциях в Дамаске. Идут оттуда. В бои не вступали, им было приказано как можно тише убраться с территории, подконтрольной правительству, чтобы никто не узнал истинного количества сил, готовившихся к террористическим актам в столице. А здесь они прятались потому, что видели, как наша машина прорвалась за БМП и ушла по шоссе. Они наблюдали за нами и уходили на восток. Потом подумали, что мы уехали, а тут в бинокль увидели, как наша машина приближается, и решили сразу встретить нас с гранатометом.
