Ни Шур, ни временное правление в лице хранителей не предпринимали каких-либо действий, вообще затихли, будто исчезли. Уж не знаю, что они задумали, но на всякий случай приготовилась к худшему.
И вот, когда я чуть не заснула на диване в зале, освободившись от очередного богатея (Дарго заботливо укрыл меня пледом), ворвалась Мари, раскрасневшаяся и довольная собой настолько, что воздух искрил.
— Готово, Сольд!
— Что готово? — осоловевши спросила я, скидывая плед.
— Снадобье, — по слогам проговорила она.
Я ущипнула себя за локоть, но не проснулась — значит, не сплю.
— Идем?
— Идем. — Рыжеволосая ринулась к лестнице.
Когда я переступила порог спальни, у дверей уже собралась вся прислуга. Тени переговаривались, смотрели с неверием, а кто-то даже пожелал мне — чужачке, иноземке — удачи. Мари суетилась у лежащего лорда, влила в рот зелье, выждала. Затем поводила ладонью над грудью.
— Пока без изменений, — отрапортовала она. — Ну, никто и не говорил, что действие мгновенное.
Неужели вскоре он очнется? А я?.. Что я скажу, что сделаю? Как поприветствую его? Пригладила волосы, смахнула пылинку с лифа.
— Спасибо, Мари, — зуб на зуб не попадал от волнения. — Ты — наша спасительница.
Рыжеволосая отфыркнулась.
— Рано благодарить. Я переночую в гостевой, дай знать, когда Шу очнется.
Сначала я сидела у постели и ловила каждый вздох лорда. Затем прилегла рядом, уткнувшись лбом в бок будущего супруга. Не так я представляла наши первые встречи после долгой разлуки. Они должны были пахнуть медом, а не отчаянием. Мы столько сказали во снах, столько пережили, и все будет напрасно, если попытка не увенчается успехом.
В итоге я стояла у окна, прислонив щеку к холодному стеклу. Хлопьями валил снег, белый до рези в глазах, он укрыл землю пуховой периной. Безветрие, и падающий снег, и тонкая корка инея, сковавшая окно узором сродни тому, что когда-то вырисовался на ладонях.
А если Мари ошиблась?
Как же тебя угораздило проиграть в бою, мой лорд? Как умудрился ты подставиться под удар? И какое право имел бросать меня совсем одну?
И вдруг, когда глаза застлали злые слезы, я услышала далекое, почти глухое:
— Сольд?
* * *
Он приподнялся на локтях, такой бледный, такой родной, и с неверием вгляделся в меня, сощурив темно-серые глаза. Так, будто увидал перед собой морок.
— Все-таки ты вернулась.
— Я же обещала, — сказала с дрожащей улыбкой, так и не рискнув подойти ближе. Грудь лорда тяжело вздымалась, по блестящему лбу стекали капли пота. Но он очнулся!
Нет слаще чувства, чем оправдавшая себя надежда.
Трауш откинул одеяло, осмотрел себя и, судя по тому, как изогнулись брови, остался недоволен результатом.
— Будто целую вечность проспал, — недовольно заявил он, сжимая и разжимая пальцы. — В голове гудит, конечности онемели.
— Чуть меньше вечности, — поправила я, делая неловкий шажок вперед. — Тебя ранили ядовитым клинком, но теперь все хорошо, мы изготовили противоядие. — Вообще-то Мари, но мне почему-то не захотелось признаваться в победе рыжеволосой ведьмы.
Лорд погладил себя по впалому животу.
— Так, обо всем чуть позже. Я голоден как подземная тварь и не могу думать ни о чем, кроме отбивной! — Он поднялся, придерживаясь за изголовье кровати, и огляделся в поисках одежды. Я подала домашние штаны и рубашку, наспех вытащенные из шкафа. Никак не падала стена отчуждения. Я порывалась завести разговор, но во рту иссохло, язык прилип к нёбу.
Что ж, сначала перекусим, а там обсудим события минувших дней.
— Распоряжусь об обеде, — пробормотала, выскакивая из спальни. Даже если Трауш что-то и сказал, я была далеко. Влетела на кухню, где почитывала книжонку в мягкой обложке (типичное любовное чтиво) кухарка. Завидев меня, она отложила чтиво и подобралась — все-таки прислуга поместья меня зауважала.
— Лорд очнулся! — выпалила я, чувствуя, как щеки наливаются румянцем, и неожиданно для себя разрыдалась. — Лорд… очнулся…
Буря эмоций, скрытых под толщей безразличия на время моего недолгого правления, вырвалась наружу потоком соленых слез и бессвязных речей.
— Деточка! — Кухарка стиснула меня в крепких объятиях, пропахших маслом и специями. — Счастье-то какое!
Последующие минут пять мы ревели уже втроем: к нам присоединилась Санэ, вытирающая сопли прямо о рукав. Ну а потом служанка убежала сплетничать, а кухарка взялась готовить «любимые кушанья нашего мальчика». Я покинула кухню. Слезы высохли, потому в гостиную, где Трауш уже развалился на диванчике с Мари — в сердце кольнуло, — я вошла будто бы спокойная.
— А мы тут обсуждаем, какое великолепное снадобье я смастерила. — Мари приветливо помахала ручкой, приглашая сесть к ним. Да только не на занятый диван, а на кресло, стоящее напротив. Так, чтобы нас с Траушем разделял кофейный столик. Мои туманы потемнели от недовольства, но я попыталась расслабиться. Так, Сольд, ты взрослая девушка и без пяти минут жена.
Жена… Беглый взгляд на ладонь. Руна проступала вновь! Наш брак не отменят ни небеса, ни тени.
— Не верю, что я столько пропустил. — Трауш зарылся пальцами в отросшие за месяц волосы. — Убийства, расправы, козни… Пора бы известить всех, что высокий лорд взбешен. А то удумали какое-то временное правление под предводительством Шура, ну-ну. Нашелся заместитель, слов нет. Что отравитель, есть какие-нибудь догадки о его личности?
— Не найден, — моментально ответила Мари, подавая лорду тарелочку с остатками утренней выпечки. — Перекуси, а то у тебя пузо урчит.
И шутливо стукнула Трауша по животу. Мне пришлось вдохнуть и выдохнуть, чтобы отогнать непрошеную ревность.
— А как ты… — начала было я, но голос сорвался.
— Как я что? — Лорд, выворачивающий руку рыжеволосой, оторвался от увлекательного занятия.
— Как тебя… ну… ранили…
Да что такое! Хранителям язвить — так запросто; а как с мужем завести разговор — двух слов связать не могу.
Трауш взял пирожок и умял его, не откусывая.
— Давай потом? — попросил, дожевав. — Ладно?
Что мне оставалось? Я согласно промычала, отгоняя черноту, которая заполнила грудную клетку едкой жижей. Наверняка Мари он все рассказал, то-то она такая довольная, аж светится.
И все-таки переборола в себе ненужные подозрения. Пустое, ведь он — мой лорд, а я — его леди. Личным займемся, когда останемся наедине. Нынче же обойдемся общественным.
— Трауш, надо поговорить о жертвоприношениях в храме.
— Непременно поговорим, — хрустнул шеей, — попозже. Пока же, Мари, мы должны срочно обсудить государственные дела за последние два месяца. Чую, без меня тут все скатилось в дыру. Пройдем в кабинет? — закончил, с опаской покосившись на меня.
