Улыбка получилась кривоватая, скорее смахивающая на усмешку. Кажется, несмотря на прощение, высокий лорд себя корил.
Сколько же скрытого резерва таится в этом мужчине? Час назад он выглядел как оживший мертвец (кем, по сути, и являлся), но сумел управиться с подчинением теневой твари. Я искренне восхищалась тем, в ком нашла свое продолжение. Тем временем Трауш, отведя взгляд, спросил:
— Почему ты не дождалась? — с грустью и обидой. — Зачем ушла?
Всего секунду я колебалась перед ответом. Да будь что будет! Мы пережили расставание и смерть друг друга, открыли души, невзирая на различия и разногласия, научились мириться и принимать себя такими, какие мы есть. Неужели моя правда навредит отношениям, что пронесены сквозь страдания?
— Я приревновала тебя.
Трауш на пятках развернулся, глаза его сузились.
— К Мари, — окончила пристыженно, заливаясь краской. — Не гневайся! — Вскочила с постели, упала босыми ступнями на холодный пол. — Она всегда рядом с тобой, она — твоя помощница и правая рука. И в критической ситуации ты обратился к ней, а не ко мне. И тогда я понадеялась доказать тебе, что тоже чего-то стою.
Всхлип. Второй. Мой панцирь раскололся на куски, и те осыпались к ногам разноцветными стеклышками. Трауш притянул меня за талию, не касаясь ожогов, склонил голову мне на макушку и твердо ответил:
— Глупый найденыш, ты стоишь сотни Мари. Но пойми: дела государства превыше всего. Я не имел права отлеживаться, не разузнав ситуации. Но после бы я поспешил к тебе, и оставшийся день мы бы посвятили друг другу. А ты вместо того, чтобы потерпеть час, предпочла рискнуть жизнью.
— Я… я так по тебе скучала, — сказала невпопад.
— А я?! — оскорбился лорд, точно мы спорили. — Я ведь места себе не находил, все тревожился, вдруг там, в стране людей, тебе понравится больше — и ты не захочешь возвращаться сюда. Я бы не стал тебя искать и увозить насильно, но как бы жил тогда, уже познав тебя и потеряв?..
— Извини.
Он поднял мое лицо за подбородок, стер со щеки застывшую слезинку.
— Кричи на меня, ругайся, ненавидь, но, прошу, никогда не наказывай молчанием.
Я кивнула. Так многое хотелось сказать, вспомнить, выплакать — но в словах не было истины. В горьковатом дыхании, в биении сердца, в сросшихся воедино туманах — вот где жила правда. А слова — пыль, разметаемая ветрами.
Трауш поглаживал мои плечи.
— И чтобы отныне тебе не приходилось ревновать, я отошлю Мари в город. Не страшно, раздобуду другого личного помощника, мало ли ведьм и ведьмаков в Пограничье. А ей поручу какую-нибудь работенку в Ре-ре или на юге страны.
Он отрезал это без раздумий тоном не мужа, но правителя.
— Трауш, я не хочу становиться между вами.
— Ты — мое все, потому ничье слово не ценится мною выше твоего. Тебе неприятно — значит, ей нет места в нашем доме. — Голос его надломился. — Кстати, завтра же мы сообщим Пограничью о скорой свадьбе. Боги не любят отлагательств, а мы слишком долго испытывали их терпение, и все наши трудности: размолвки, обиды — от промедления. Даю тебе две недели на пошив платья. Сольд, согласна ли ты стать моей женой не только пред небесами, но и тенями?
— Что?.. — неуверенно выдала я. Не сразу поняла всю серьезность его шутливого тона.
— Будь моей леди навеки, прошу тебя.
Лорд опустился на колено. В глазах таяли хлопья пепла. Ветер за окном напевал нам таинственную колыбельную. Лунный луч полз по стене, рождая причудливые тени.
— Буду.
Теплые губы тронули мои в долгом и опьяняюще сладком поцелуе. Дыхание в унисон и одна жизнь на двоих. Он подарил жизнь мне. Он стал моей жизнью. Возродил из пепла и собрал по частям.
— Буду! — повторяла я, смеясь. — Буду, буду, буду!
Стук в дверь прервал невыносимо приятное мгновение. Мы оторвались друг от друга, как малые дети, впервые целующиеся за углом родительского дома. Трауш провернул ключ, впуская старенького целителя с саквояжем.
— Кому требуется помощь? — деловито спросил тот, раскладывая по столику склянки.
— Только леди Сольд, я здоров.
Трауш неустанно следил, чтобы лекарь не причинил мне лишних страданий. Он был рядом и потом, когда я, замотанная пропитанными мазью бинтами, кривила губы. Ожоги заживали быстро, но болезненно. И засыпала я, уложив голову на колени будущего мужа, а он перебирал мои волосы. Короткие — вскоре я расскажу ему причину вынужденной «стрижки». Поведаю о всех злоключениях, что выпали по пути к нему. Ведь я ни на миг не усомнилась, куда мне ехать. Дом там, где тебя ждут.
Когда наутро мы спустились в столовую, нас встретило две пары настороженных глаз. До нашего прихода наемник и рыжеволосая ведьма переругивались — причем слышно их было аж из холла, — но захлопнули рты, как только мы, держащиеся за руки, переступили порог.
— Как дела? — Дарго приподнялся.
Мари отставила чашку и приветливо помахала:
— Рада видеть вас вместе и в добром здравии.
— Все в порядке, — за двоих ответил Трауш, отодвигая мне стул и помогая усесться. — Мари, после завтрака переговорим?
— Разумеется. — Рыжеволосая, словно заподозрив неладное, нахмурилась.
Шумели ложки и вилки, пахло корицей и кофе, крепким до черноты. Впервые за долгое время появился аппетит, и я жадно уплетала одну слойку с яблочным повидлом за другой.
— Ты знакома с тем магом? — Мари отхлебнула томатного сока.
— Еще бы не быть знакомой с ректором академии, в которой проучилась шесть лет. Жаль, сразу не связала хинэ с ним.
Полночи я вспоминала судебный процесс надо мной. Многое стало понятнее. Думаю, детей, давших показания против, он чем-то подкупил или как-то подговорил. И девочку Амину, ту, что лишилась магии и была приставлена ко мне в роли служанки, убрал неспроста. Все должно было указывать на одного-единственного преступника, а теневую тварь якобы никто нигде не видел.
— Ты не могла всего предугадать. — Трауш сжал под столом мою ладонь.
К тому же, не случись всего того, во мне не проявилась бы способность к собирательству. Ведь первый канал истинной силы я раскопала не сама, а благодаря хинэ. Нет худа без добра? Наверное, так.
— Ну так что? — Дарго, покашляв, влез в образовавшуюся идиллию. — Нам объявят войну? Все-таки вторжение в магическое учреждение, и все такое.
— Не объявят, — с ленцой отозвался лорд. — На твари ошейник, зачарованный лично ректором. Колдовская связь прослеживается даже после смерти. Потому, когда его найдут — если еще не нашли, — решат, что прирученное существо обезумело и убило хозяина. Наше же присутствие обнаружат, только если колебания сумеречного туннеля успел заметить кто-то со стороны людей. Будем надеяться, что защита в комнате ректора скрадывала постороннее вмешательство, иначе бы он не смог так долго держать у себя хинэ втайне от академии, набитой колдунами.
