К вечеру студентов-гуляк прибавилось, и внутренний двор чуточку оживился, становясь похожим на запечатленный в памяти.
— Это же она, — услышала я шепотки, когда проходила у фонтана.
Мальчонка, которому едва ли исполнилось десять лет, бесстыдно ткнул в меня пальцем. Его друзья что-то зашептали, захихикали. Это, бесспорно, я, но какую «я» они имеют в виду? Изгнанную с позором или ту, что обручилась с лордом Теней?
На кухне кипела работа. Единственное место, суета в котором не утихала ни днем, ни ночью, ведь чтобы прокормить всех обитателей академии, недостаточно ни десятка поваров, ни заклинаний, ни амулетов, ни чудодейственных агрегатов. Я выпросила у первой попавшейся кухарки миску наваристого супа и уплела его в один присест.
Чем бы заняться дальше? Идти к Розеншалу опасно, наведаться к матери всегда успею. И я решила прогуляться по коридорам, которые изучала шесть лет. Заглянула в библиотеку. Книги пахли несравненно: бумагой, старостью и истинной мудростью; каждая их страница искрила от энергии. Я полистала учебник по травам, достала из середины засушенный подорожник, раскрошила его в пальцах. И ушла дальше, понимая, что ни одна из учебных книг мне больше не пригодится — даже знахарям не обойтись без магии. Побродила у кабинетов, заглянула в жилые помещения. И везде меня встречали и провожали одинаково настороженными, а иногда — что хуже! — жалостливыми взглядами.
А потом я натолкнулась на жуткого во всех смыслах ректора Гордеиуса, которого боялись все от мала до велика. Он, похожий на ворона, весь в черном, мрачный и до синевы бледный, говорил тихо, с присвистом и смотрел на всех свысока. Обращаться к нему можно было только как «истинный архимаг, избранный советом и богами, достопочтимый управляющий Гордеиус», но за глаза его называли Злодеиусом обыкновенным. Между адептами даже хаживали слушки, будто в роду его затесались тени — и, разумеется, оттого он казался лишь ужаснее.
Кстати, натолкнулась я в самом прямом смысле, то есть чуть не сбила с ног на повороте. Сначала он пытался вспомнить, кто перед ним, потом долго не понимал, откуда я тут взялась. А я, рассматривая своего бывшего ректора, осознавала: не такой уж он и страшный, скорее — малоприятный.
— Здравствуйте, — чуть поклонилась.
— Если не ошибаюсь, ваше имя — Соль? Вы — дочь Леневры Рене?
— Сольд, — поправила я.
— И, насколько я помню, — Гордеиус скрестил руки под грудью, — вы были отчислены три года назад.
— Именно, за недостаток истинных сил.
— Так что же вы, простите, здесь делаете? — Его голос стал походить на змеиное шипение.
— Живу по приглашению декана светлого факультета.
Мои туманы бесились, рвались в атаку, но мощное защитное поле ректора разбивало их в облачка. Сам Гордеиус чувствовал вторжение и даже осознавал, какого оно рода, но не спрашивал. Что ему до пустяковых туманов, когда сам он способен сотворить шторм?
— Уважаемая Сольд Рене, — впалые щеки напряглись, — если вы причините академии малейший вред, не важно, материальный или энергетический, — вы будете осуждены по законам совета верховных магов, невзирая на то, что никакой вы не маг.
Он буквально плюнул в меня этой правдой и, обогнув, величественно удалился. А я ощутила себя той шестнадцатилетней девчонкой, которая когда-то могла зажечь огонек, а теперь разучилась, и ректор, посмотрев на нее без капли сострадания, объявил:
— Ваша судьба поставлена на чашу весов.
Осматриваться резко перехотелось. Я закрылась в комнате и, упав на подоконник, пялилась на внутренний двор, к ночи вновь опустевший. В дверь постучались.
— Здравствуйте. — На пороге топталась девочка лет пятнадцати, конопатая, пухленькая. — Светлый декан приставил меня к вам личным помощником.
— Думаю, он ошибся, — я покачала головой. — Мне ни к чему прислуга.
— А я не служанка! — В глазах девочки заблестели слезы. — Я будущий колдун!
Вот только отчего слезы, если она отмечена богами? Кажется, передо мной одна из тех семерых, лишившихся резерва, но живущих в академии по разрешению Иттана.
— Присядь. — Я указала на единственный стул, а сама забралась с ногами на кровать, подобрала под себя юбку. — Расскажи, что произошло?
Девочка помотала заплетенными косами. Шмыгнула носом и, как полагается, разревелась.
— Все было нормально… а потом… не стало.
— Ты ощутила что-нибудь необычное перед этим?
Девочка поджала губы.
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что пережила то же самое. В шестнадцать лет, на последнем курсе академии, я была отчислена из-за того, что мой резерв опустел. Однажды утром проснулась абсолютно бесполезной. — Я медленно выдохнула; воспоминания всегда отдавали особой горечью, как старый шрам, который не переставал чесаться. — И все, моя судьба была предрешена, поэтому благодари светлого декана за то, что он не выгнал тебя сразу же.
Девочка хлопала светлыми ресницами, закусила костяшку указательного пальца.
— И вы смирились?
— Нет, — честно призналась я. — До сих пор то место, где когда-то пульсировал резерв, кровоточит. Иногда кажется, вот-вот получится что-нибудь наколдовать, но все впустую.
Она закивала — понимала прекрасно. Между нами возникло особое единение душ, как между двумя обреченными на медленную и мучительную смерть.
— Как тебя зовут?
— Амина.
— Амина, расскажи мне местные сплетни. Чем живет академия?
— Вам любые?
— Можно даже самые скабрезные, — ухмыльнулась я.
И Амину понесло. Она поделилась и любовным треугольником между молодым преподавателем и двумя студентками, и тем, как кто-то, решив избавиться от морщин, сходил на сеанс в сомнительный салон, после чего не мог двигать бровями; и тем, как захворал Злодеиус и не вылезал из опочивальни несколько дней, а все без исключения студенты мечтали, как он сложит бразды правления — но не свезло.
Амина замолчала, чтобы отдышаться, и вдруг воздух зазвенел.
— Ты слышишь? — насторожилась я.
— Не-а. — Она навострила уши. — А чего?
Комната вибрировала. Я медленно поднялась и, стараясь идти бесшумно, добралась до стены, потрогала холодный камень. В нос ударил запах морозной гари. Так пахло в самых темных уголках (впрочем, там и не было светлых) государства теней.
— Оставайся здесь, — приказала я, но Амина, как любая любопытная особа пятнадцати лет, меня не послушала.
* * *
Меня вело само предчувствие, нечто за гранью разумного, на уровне интуиции. По каменной кладке стен будто скреблись когти, и я спешила туда, где скрежет становился громче. Амина не отставала, пыхтя, неслась следом.
Мы настигли сущность у винтовой лестницы. Черная хвостатая тварь ощерилась, примечая незваных гостей. Шерсть на ее теле вздыбилась, тощий хвост, оканчивающийся пикой, изогнулся. Я не успела толком рассмотреть морду — тварь взметнулась к лестнице и спрыгнула вниз с потоком воздуха. Я кинулась за ней, но пальцы ухватили лишь порыв ветра.
