– Когда сравнят, тогда и поговорим, – буркнула Татьяна.
– Как ты вышла из психбольницы? – спросил Артем.
– Убежала.
– Кто же тебе помог убежать?
– Сама дверь открыла.
Еще минут двадцать она морочила голову несознанкой, не исключено, что и в дальнейшем признаний от нее не добьются, задержанную увели.
– Что вы такой грустный, Денисович? – полюбопытствовал Артем. – Дело завершили… почти завершили, осталось сообщников найти.
– Да мой ум не усваивает, как женщина может быть такой сверхжестокой. Красивая, молодая, жить бы ей себе на радость.
– Денисович, – протянул Артем, разведя руки в стороны, – вы меня удивляете.
– Ладно, лирику к бесу. Артем, какие идеи насчет сообщников?
– Психушка. Там кто-то ей помогал. Не пойму только, как она вышла? Ребята пасли ее, больница обнесена высокой оградой, выход один. Медперсонал, живущий в городе, уезжал на микроавтобусе, принадлежащем больнице. В автобусе она никак не могла ехать – кто бы ее туда пустил? Кухарки, санитары, уборщицы, живущие в деревне, выходили. Среди них замаскированных или странных людей не было. Два доктора выехали на своих автомобилях, внутри, кроме них, никого не было…
– Артем, стоп. Ты в машине тоже был якобы один…
– Кто-то из докторов? – сообразил он. – Да нет… Нет, это невозможно. У них стабильное положение… Да не могли они пойти на поводу у Таньки. Это же преступная группа, срок увеличивается…
– Все-таки проверь. Знаешь, кого опроси? Бабуль, что работают в психбольнице, а живут в деревне, они поговорить любят.
* * *
София ахнула:
– Вовка! Ты почему не в больнице?
– Как же тут без меня обойдутся? – Вовчик оседлал стул и кушал Софию хитрющими глазами. – Знаешь, больница, палата, больные… нет, не по мне это. Там про одни болезни рассказывают, а я слушаю, и у меня везде начинает болеть. Нет перелома, а у меня все симптомы сломанной ноги или пробитого черепа. Уйду курить, а там про язву двенадцатиперстной кишки базарят. Я даже не знаю, где эта кишка находится, а она у меня начинает болеть, хоть на стол к хирургу ложись.
– Я мечтаю услышать подробности, как вы задерживали Чешко.
– Разве тебе Артем не рассказывал?
– Нет, он не заходит. Четыре дня его не видела.
– М-м-м… – покривился Вовчик. – Нехороший человек. О! Легок на помине! И так не вовремя.
– Не понял, – сказал Артем. – Ты обо мне?
– А сюда еще кто-то зашел? – нашелся Вовчик.
– Вовка… – По всему было видно, что Артем хочет спровадить его подальше. – Тебя шеф хочет видеть.
– А у меня больничный. Я вообще в больнице лежу, шеф об этом знает.
– Ну, тогда проведай ребят.
Вовчик нехотя встал, поплелся к двери, вышел, но оглянулся и произнес:
– София, когда он уйдет, я вернусь, а то тебе одной скучно.
Она заливисто рассмеялась, потом подперла лицо ладонями, вопросительно глядя на Артема.
– Ну, как ты? – начал он, трогая карандаши и авторучки, лежащие на столе. – Роман дописала?
– Дописала.
– Дашь почитать?
– Отпечатаю и завтра принесу. Будешь первым читателем. Почему не заходил?
– С задержанием Чешко дело не закончилось, в психушку каждый день мотаюсь за доказательствами. Сейчас тоже еду. – Он наклонился ближе к ней. – Поехали со мной?
– Я только предупрежу…
Не выходит держаться от него подальше.
Артем схитрил, вылавливал бабуль, когда те выходили за пределы больницы, правда, толковых сведений от них не получил. Но вода камень точит, а настойчивый находит то, что ищет. Из ворот вышла полнотелая бабушка, которую Артем еще не опрашивал, он подкатил к ней с вопросом, как проехать в соседнюю деревню. Она объяснила, а он предложил подвезти ее до дома.
– Ой, спасибо, милый, – садясь в автомобиль, благодарила она. – Мне ведь птицу покормить, свинью напоить, они ж без меня никак. Меня Варвара Степановна зовут, можно баба Варя.
Артем взялся за руль, оглянулся на бабушку:
– Кем же вы работаете в больнице?
– Начальником. Над швабрами и ведрами. (Бабка с юмором.)
– Трудно с дуриками?
– Они ж не все придурковатые, есть нормальные.
– Баба Варя, а доктора строгие?
– Нет, хорошие. Два осталось. Не хотят люди работать здесь. Наши дохтуры больных жалеют. Иной раз и поговорят, и чай предложат попить – у нас же не только таблетками да уколами лечат, разговорами тоже.
Артем ехал медленно, чтобы дорога длиннее была, попалась-то бабка общительная, не бабка, а кладезь информации, может, из ее болтовни что-то и пригодится. Софии показалось, что Артем не знает, о чем дальше бабку спрашивать, решила выручить его:
– А моя знакомая лечится у вас. Татьяна Чешко, знаете такую?
– Знаю, – ответила баба Варя. – Я ж всех знаю.
– Как она?
– Хорошо, но уже не у нас, выписали, наверно. У ней комната своя была, она из этих… нормальных. С ней наш дохтур подружился, так ведь дело молодое.
– Какой доктор? – подхватил Артем.
– Кирилл Викторович. Такой внимательный, у нас же кормежка не ахти какая, а он всегда ей гостинцев привозил, кофем поил у себя.
Артем опять повернулся к бабуле, подмигнул:
– Он только с ней кофе пил или со многими?
– Да как можно! Порядочный он, к тому же неженатый. Холостому все можно, это девке нельзя. А к остальным больным он просто внимательный, никого не обойдет. У нас Бурков содержится, мастер, скажу вам… от Бога. Но больной очень. Так Кирилл Викторович его под особое наблюдение взял, тоже поместил в отдельную палату, ну, чтоб Буркова другие больные не беспокоили, трудовую терапию ему сделал. Машины Бурков чинит и рад несказанно, аж светится. Всей деревне перечинил, из города ему пригоняют машины, деньги дают. Молодец.
Высадив бабу Варю, Артем позвонил ребятам:
– Срочно выезжайте.
Лика ходила по квартире очень тихо, Артем лежал на софе и что-то читал, она старалась не мешать ему, а хотелось внимания.
– Тебе яблоко почистить? – спросила Лика.
– Так съем.
Она принесла яблоко на тарелке, он взял не глядя, вжался в него зубами, не отвлекаясь от чтения, Лика присела на софу у его ног. Если бы можно было лечь рядом с ним, прижаться, пусть бы он читал себе, ей достаточно просто лежать. Но он встанет и уйдет на кухню. Странно, он так увлечен…
– Что ты читаешь?
Артем много с ней не разговаривал, давая понять: я здесь, как ты хочешь, только не трогай меня, поэтому ответил кратко:
