Но Алик не рискнул, да и времени оставалось мало.
— Давай я попробую, — предложил Лешка.
Коньков и Алик согласились, о чем быстро пожалели. Сарычев оказался чугун чугуном, чуть руки им из плеч не повыдергивал.
— Ладно, — сказал Вовка, — без сальто обойдемся.
До поездки оставалось всего ничего, к тому же скоро надо было показывать номер Ольге Петровне. Но на следующий день Коньков пришел в класс, шмыгая носом и подкашливая.
— Говорила я тебе, что простудишься! — воскликнула Ольга Петровна. — Если заболеешь и никуда не поедешь, винить будешь только себя. — Она нахмурилась, но было видно, что она расстроена.
— Я не заболел, — решил успокоить ее Коньков. — Это у меня предстартовая лихорадка. От волнения. Такое у всех настоящих спортсменов бывает. Скажи, Агапов?
Алик кивнул и громко чихнул, чуть не ударившись лбом об парту.
— Ну вот, — окончательно расстроилась Ольга Петровна. — Вы что, сговорились?
На перемене Сарычев подошел к другу и спросил с затаенной надеждой:
— Ну что? Будем сегодня репетировать?
— Будем, — твердо ответил Коньков. — Только давайте здесь, во дворе.
Дождавшись, пока большинство ребят разойдется по домам — чтобы не мешали, троица начала репетировать. Коньков и Сарычев скрестили руки, Алик полез на них, без конца шмыгая носом.
— Ап! — скомандовал он.
Коньков разогнулся, как стальная пружина, и подтолкнул Алика вверх. И в этот момент Сарычев, оглушительно чихнув, присел до земли. Алик взмыл в воздух боком и стал переворачиваться. Он дрыгал ногами — видимо, рулил, как советовал ему Лешка, — и продолжал переворачиваться. В общем, он сделал такое сальто, о каком они все только мечтали.
— Ап! — выкрикнул он.
Его снова подбросили. На этот раз сальто не получилось, и Алик, промахнувшись, уселся Конькову и Сарычеву на руки, как на стул. Но спортивный азарт настолько захватил его, что он уже не мог остановиться.
— Ап! — заорал он, взлетел, перевернулся вверх ногами и, падая, попытался ухватиться за Вовкину шею.
Коньков отскочил, и Алик упал на землю, вцепившись Сарычеву в ногу. Он держался за его штанину, и Лешка все никак не мог его отцепить. Наконец Алик отцепился сам, поднялся и гордо сказал:
— Вот теперь все точно ахнут!
Во двор выбежала Ольга Петровна. Бросилась к Алику:
— Не ушибся? — Убедившись, что все в порядке, руки-ноги у Агапова целы, она вздохнула. — Господи, мальчики, если б я знала, что вы такое… — она сделала большие глаза, — такой номер готовите, я бы ни за что не разрешила.
— Не понравилось? — испугался Алик.
— Очень понравилось. Только, во-первых, не разболейтесь, пожалуйста, и, во-вторых, будьте осторожнее. А то мне Александра Ивановна, — она подмигнула, — такой акробатический этюд покажет!
— Эх, жалко, что загореть не удалось! — сказал Коньков, когда Ольга Петровна ушла.
— А не мыться не пробовал? — спросил Сарычев. — Я, когда после костра домой пришел, посмотрелся в зеркало — вроде загорел. А потом умылся — снова белый стал. Может, нам опять костер развести и не мыться до отъезда? А потом кто разберет — загорели мы или прокоптились…
— Или просто грязные, — усмехнувшись, закончил Коньков и шмыгнул носом. — Не заболеть бы, правда что.
Василий Колесников с детства мечтал стать летчиком. Но не взяли — медкомиссия не пропустила. Поразмыслив, он решил, что, раз уж не может бороздить воздушное пространство, то будет колесить по земному. Пошутил: фамилия обязывает. И начал шоферить. А тут — война. Отвоевал — и опять за баранку. На целину подался. Водил все: и самосвалы, и тяжелые грузовики; начальство на объекты возил. Потом вернулся сюда, домой, семью перевез, устроился на автобазу. Мотался по области; на пару со своим сменщиком Володей водил единственный рейсовый автобус, маршрут которого пролегал по кольцу. А летом вывозил на каникулы школьников в пионерский лагерь, расположенный в двадцати километрах от города, на берегу Уссури.
А когда у школы свой транспорт появился — грузовичок списанный, Колесников туда и работать перешел. Грузовичок в хвост и гриву гонял — за продуктами для школьной столовой ездил, а ремонт затеяли — за стройматериалами.
Свои ребята у Василия выросли, так он с чужими с удовольствием возился. И они к нему тянулись, канючили все время, чтоб дядя Вася порулить дал. Он тем, кому постарше, разрешал, хоть баба Шура и ругалась. Понимал — мальчишкам это надо, сам когда-то таким был. А те, кто помладше, за честь считали, если дядя Вася их с собой в соседний совхоз брал. Ну еще бы — с ветерком-то прокатиться кому не охота?
Ребята после уроков рядом вертелись, инструмент подавали, собак из-под машины гоняли, которые вечно норовили туда залезть и мешали. Чаще других Вовка и Лешка приходили да и Алик. Все расспрашивали, что да как. Василий объяснял. Иногда про войну им рассказывал.
Грузовичок последнее время на честном слове работал, Колесников ворчал, что машину эту давно на запчасти разобрать пора. Алик, башковитый малый, обрадовался:
— Вот хорошо! — и размечтался: — Нам камеры отдадите…
— Зачем это? — спросил Василий.
— А с ними плавать здорово. Как в лодке.
Василий усмехнулся:
— Какая ж это лодка, если дна в ней нет? Сидишь в дырке с водой.
Но Вовка — он у них заводилой был — чуть не каждый день стал прибегать и с надеждой на дядю Васю посматривать. Вот и пойми их — вроде и порулить хочется, а ждут не дождутся, когда машина сломается.
Но однажды машина и вправду сломалась. Василий под ней полдня провалялся, потом вылез и сказал, вытирая руки черной, замасленной тряпкой:
— Все! Отъездила старушка.
Эти тут как тут. Вовка гаечный ключ схватил, приготовился, стервец, колеса откручивать. Василий рассердился по-настоящему.
— Чего делаешь-то? — прикрикнул он. — Я вот сейчас голову тебе откручу!
— Так сами же сказали — отъездила старушка, — обиделся Вовка. — Чего тогда добру пропадать?
— Сцепление у нее полетело, — вздохнул Василий.
— Как — полетело? — удивился Лешка.
Василий растопырил руки и помахал, будто крыльями:
— Вот так…
Про сцепление он им объяснял уже — ну как умел: мол, деталь такая, вроде тарелки с пружинами. Без нее колеса не вертятся.
Баба Шура, узнав про поломку, сказала строго:
— Делай что хочешь, Василий! Продукты в столовой заканчиваются, чем детей кормить будем? Звони на автобазу.
Колесников кивнул. Хорошо ей говорить, а он на автобазе у знакомых слесарей уже и камеру одалживал, и два поршня. И не отдал до сих пор.
