— Я имею в виду, что Анька очень тряслась над этими бабкиными драгоценностями, — произнес Коля. — То есть сначала-то она мне рассказала. А потом, я видел, она о своей откровенности пожалела. Не знаю, чего она опасалась. Не стал бы я ее грабить. Уж это она могла бы понять. Но у нее словно крыша поехала на почве бабкиного наследства. Она только и говорила, что о том, как муж пожалеет, когда узнает, насколько она богата.
— И ты думаешь, она не выдержала, проболталась ему и он ее убил, чтобы хапнуть богатство?
— Больше некому, — ответил Коля. — Во всяком случае, я другой кандидатуры не вижу. Он ее ненавидел, это точно.
Подруги молчали. Муж — кандидатура подходящая, спору нет. Но как доказать вину или невиновность Анькиного супруга? Только если у него обнаружатся какие-то из драгоценностей. Но что именно было в том бабушкином наследстве? Диадема? Колье? Оригинальной формы серьги? Этого Коля не знал. Как не знал он и имени сестры, с которой Ане предстояло поделить свалившееся на них сокровище.
— Очень странная история с этим наследством, — высказалась Мариша, когда они уже были у Юльки дома, выгуляли Нику и теперь занимались приготовлением ужина. — Просто нереально фантастическая. Какие-то родственники в Америке, которые спустя столько лет вспомнили о сиротке в далекой России. У них что, поближе родни не нашлось?
— Думаешь, Анька все наврала доверчивому и до сих пор влюбленному в нее Коле? Не было никаких драгоценностей, а появилась надежда на деньги, которые Анька хотела получить за свой шантаж убийцы Олега?
— Что-то вроде этого, — подтвердила Мариша. — Но это лишь одна возможная сторона медали. А с другой — зачем Аньке врать, что бабушка оставила ей драгоценности? Разумней было бы уж сразу сказать о деньгах. Иначе вдруг потом тот же Коля или еще кто-то начали бы любопытничать, просить показать вещицы. Что бы она стала демонстрировать? Новодел, купленный в Ювелирторге?.. Ведь дико, да?
— Но что тебе вообще кажется подозрительным в этой истории с наследством бабушки? Ведь теоретически оно могло и быть?
— Не подозрительным, а именно странным, — повторила Мариша. — Странным кажется мне способ, каким эта бабушка решила облагодетельствовать свою внучку.
— Внучек! — поправила ее Юля.
— Вот! Вот именно! Еще и сестра какая-то появляется! — воскликнула Мариша.
— И что?
— А где она была раньше, эта сестра? Откуда взялась? Да и бабушка, и еще и американская родня в придачу? Почему раньше никто из них не взял маленькую Аню к себе в семью? Почему она должна была провести свое детство в интернате? А где была сестра?
— Ну, американцы могли и не знать о том, что где-то воспитывается сиротка, — сказала Юля. — Ты вспомни, какие раньше времена были. За бугор выехать — это же целое событие!
Редкий человек выбирался за кордон. В основном — в какие-нибудь дружественные страны, тоже строящие социализм. Ни о какой Америке и речи идти не могло. То же самое касалось и иностранцев. Никому не разрешили бы свободно шастать по стране и разыскивать на ее просторах свою малолетнюю родственницу.
— Да, тут ты права, — вздохнула Мариша. — Но тем не менее деньги за Анькино воспитание и проживание кто-то регулярно вносил через нотариуса Крендель. Кто это мог быть? Бабушка? В России? А у нее деньги откуда? И почему в таком случае она все же не навещала внучку, а переложила все хлопоты на воспитателей и нотариуса?
— Вот именно, нотариуса! — подхватила Юля. — К ней мы завтра утром и отправимся. Уверена, что если кто-то и осведомлен об этих тайнах, то это именно она.
Вечером Мариша ждала звонка Ильи, но тщетно. Он ей так и не позвонил. Да и на Анькиных похоронах держался с Маришей отчужденно. И даже не соизволил обнять ее. Не говоря уж о том, чтобы поцеловать. И теперь Мариша терзалась размышлениями о причине такого охлаждения.
В глубине души она связывала его с той женщиной, которую Илья называл в телефонном разговоре своим тренером. Кого-то ее голос Марише напоминал. Но увы, она слышала лишь обрывок разговора. Да и когда ей случилось напомнить Илье о его вранье, он очень стушевался. Даже не стал тогда оправдываться.
Зато Марат несколько раз звонил Юльке, удивляясь, почему она не хочет с ним встречаться на его территории. И к себе тоже не приглашает.
— Ты не хочешь меня видеть из-за этого отравления? — допытывался он у нее. — Но поверь, у меня не было причин травить несчастную. Да и возможности такой не было. Все мое время на тот день, когда ее отравили, расписано буквально по минутам. Сплошь встречи с деловыми партнерами.
— Ты весь день провел в офисе? — с надеждой спросила у него Юля.
— Почему переговоры должны быть обязательно в офисе? — удивился Марат. — Деловая встреча в современном мире не предусматривает жестких рамок. Вполне можно совместить вкусный обед и деловые переговоры.
— Другими словами, ты не сидел безвылазно в своем офисе? — уточнила у него Юля.
Про себя же подумала, что с этими расследованиями в конце концов станет законченным параноиком. Вот и сейчас она всерьез размышляет о том, а не мог ли Марат отравить Аньку? И с чего ей в голову лезут такие мысли? В самом деле, ведь Марат не был знаком с Анькой прежде. Или все же у него появился повод? С чего он вдруг принялся оправдываться перед Юлькой?
— Вдруг мы идем не по тому следу? — произнесла Юля, вернувшись к Марише, которая мрачно таращилась на нелепый рекламный блок.
На экране телевизора миловидная девушка пыталась натянуть на себя очередную пару чулок, которые она, словно фокусница, доставала из ярких коробочек. Но несмотря на нарядную упаковку, качество чулок не выдерживало ни критики, ни энергичных движений девушки. Оказалось, что проблема была в том, что свои стройные ноги девица брила не той бритвой. Поэтому на ее ноге и оставалась колючая стерня, о которую рвались дорогие чулочки.
— Ну и бред! — решила Мариша, когда реклама закончилась. — А что ты сказала, я не расслышала?
— Я говорю, вдруг мы идем не по тому следу, — уныло повторила Юля, которую беседа с Маратом почему-то вогнала в ступор. — Вдруг Анькино наследство в самом деле существует?
Но отравили ее все равно из-за того, что она видела, кто убил Олега?
— Поменьше разговаривай с Маратом, — посоветовала ей Мариша. — А то сама расстраиваешься от своих подозрений. И меня с толку сбиваешь. Решено ведь, завтра едем к нотариусу. И все узнаем.
* * *
К сожалению, нотариус Верочка их чаяния оправдала далеко не в полной мере. Правда, встретила она их очень приветливо, словно старых знакомых. А услышав, что их прислал к ней Авель Моисеевич с предложением своей руки и сердца, и вовсе расцвела как незабудка.
— Ах он старый проказник! — от души расхохоталась Верочка. — Все никак не может угомониться!
Подруги с изумлением разглядывали женщину. Сколько же ей может быть лет? Если в восьмидесятых годах она уже работала нотариусом, значит, сейчас ей было уже сильно к пятидесяти. А то и за пятьдесят. Но женщина выглядела просто изумительно. Свежий чистый цвет лица, румянец во всю щеку, бархатистая кожа, на которой почти не было морщин. И вдобавок подтянутая стройная фигура, пышные темные волосы и такие же темные блестящие глаза.
