А потом выступила Эйми Муллинс.
В тот год Эйми ампутировали обе ноги, но это не помешало ей вести полную, насыщенную жизнь. Она сидела на сцене и рассказывала, как три года назад поступила в колледж и пробежала свою первую спринтерскую дистанцию, как великолепные беговые протезы позволили ей войти в паралимпийскую команду США. А потом она спокойно сняла свои протезы и показала, как несложно заменить их другими, предназначенными для иных целей.
Эйми говорила о своих потрясающих успехах и неизбежных неудачах, а я сидел в заднем ряду и не мог сдержать слез. Она была такой живой, такой открытой для любых изменений. Она символизировала собой все то, что я постоянно чувствовал на этой неделе. Я понимал, что будущее зависит от нас. Как бы ни обошлась с нами жизнь, мы можем найти способ сформировать ее по-своему и тем самым послужить другим.
Ко времени окончания конференции я понял, почему она была так важна для всех присутствующих. Я был в восторге от всего, что узнал. Передо мной открылись новые возможности – более широкие, чем когда бы то ни было. Я чувствовал, что вернулся домой.
Через два года я узнал, что Рикки Вермен собирается продать конференцию. Мне было мучительно сознавать, что эта идея может погибнуть. Моя предпринимательская мантра заставляла меня следовать за страстью. Не за собственной – за страстью других людей. Если я видел, как человек действительно серьезно увлечен чем-либо, то понимал, что здесь кроется какая-то возможность. Страсть была синонимом потенциала. Так я запустил десятки журналов, посвященных разным хобби – от компьютеров до горных велосипедов и вышивания крестиком. Эти темы могли быть безумно скучными для большинства людей, но для тех, на кого журналы были рассчитаны, они были смыслом жизни.
Страсть, которую я заметил и почувствовал в TED, выходила за рамки привычного. Люди делали удивительные вещи в своей жизни и говорили мне, что это лучшая неделя года. И хотя это была всего лишь небольшая ежегодная конференция, в ней крылись колоссальные возможности, основанные на стремлении к совершенству.
С другой стороны, это был абсолютно новый бизнес, и я собирался занять место гораздо более энергичного и харизматичного человека. А что, если меня ждет неудача? Публичное унижение будет весьма сильным. Я посоветовался с друзьями. Я не спал ночами, обдумывая разные возможности, но никак не мог принять решение.
Верите вы или нет, но убедил меня фрагмент книги физика Дэвида Дейча «Ткань реальности». Он задал провокационный вопрос: действительно ли знания становятся все более и более специализированными? Неужели единственный способ добиться успеха – это знать все больше обо все меньшем? Специализация во всех отраслях – медицине, науке, искусстве – явно говорила об этом. Но Дейч убедительно доказал, что мы должны отличать знания от понимания. Да, знания определенных фактов неизбежно являются специализированными. Но понимание? Нет. Вовсе нет.
Чтобы понять что-то, мы должны двигаться в противоположном направлении. Мы должны стремиться к объединению знаний. Дейч привел множество примеров того, как старые научные теории заменялись более глубокими и широкими, соединяющими в себе знания из разных областей. Например, элегантное представление о мироустройстве, согласно которому Солнце располагается в центре Солнечной системы, заменило сложнейшие формулы движения планет вокруг Земли.
Но еще важнее, по мнению Дейча, что ключ к пониманию чего-либо заключается в понимании контекста. Если вы представите себе огромную паутину знаний, то не сможете понять сложных узелков определенного малого участка, если не увидите, как соединяются нити в большом объеме. Только осознав общий шаблон, вы сможете достичь настоящего понимания.
Я читал это, думая о TED, и тут меня озарило. Ну конечно! Именно так! Вот почему TED – это так здорово! Дело в том, что конференция отражает реальность, в которой все знания сплетены в огромную паутину. Из-за нетерпеливости Вермена и широты его интересов TED давала что-то каждому ее участнику. В то время мы могли этого не осознавать, но, обдумывая столь эклектичные идеи, мы обретали понимание на более глубоком уровне, чем прежде. Отдельные идеи значили меньше, чем все вместе. И еще больший смысл они приобретали, когда соединялись с уже имеющимися у нас идеями.
Поэтому главной причиной успеха TED была не просто синергия между технологией, развлечением и дизайном. Дело заключалось во взаимосвязанности всех знаний.
В этом свете TED становилась событием, которому всегда будет присуще достаточно проблем. Многие ли площадки, где вы бывали, использовали эту взаимосвязанность? И отражали ее так, чтобы любому любознательному человеку полученные знания казались доступными и вдохновляющими? Сам я не могу припомнить ни одной.
Я сел на самолет и помчался к Рикки и его супруге Глории Надь в Ньюпорт, в штате Род-Айленд. Не буду вдаваться в подробности и сложности, но к концу 2001 года я покинул компанию, которой посвятил 15 лет жизни, и стал гордым, хотя и слегка неуверенным в себе куратором TED.
За прошедшие с того времени годы я еще больше убедился в важности объединения знаний. Я расширил горизонты TED, и теперь они включают в себя все области человеческого творчества и гения. Я не считаю такое восприятие знаний и понимания верным рецептом для еще более интересной конференции. Я считаю такой подход ключом к нашему выживанию и процветанию в прекрасном новом мире. И вот что я думаю по этому поводу.
Эра знаний
Многие наши предположения о ценности и цели знаний, а также о способах их приобретения – включая структуру всей нашей образовательной системы – являются наследием индустриальной эры. Тогда ключом к успеху компании или страны были глубокие и широкие познания в области производства материальных благ. Это требовало абсолютно специализированных наук: для поиска и добычи угля и нефти нужна была геология; для создания индустриального оборудования – механика и инженерия; для эффективного производства различных материалов – химия и т. п.
Экономика знаний требует совершенно иного. Специализированные технологии, традиционно используемые людьми, теперь являются уделом компьютеров. Геологи больше не ищут нефть – этим занимаются компьютерные программы, обрабатывающие огромное множество геологических данных и выявляющие общие данные. Сегодня лучшим инженерам больше не нужно рассчитывать статику элементов зданий – за них это делают компьютерные модели.
Инновации затронули практически все профессии. Я видел демонстрационную программу IBM Watson, которая ставила пациенту диагноз по шести конкретным симптомам. Доктора чесали в затылке и назначали дополнительные анализы, а Watson за несколько секунд обработала данные 4000 новейших научных статей, применила алгоритмы вероятности к каждому симптому и с 80-процентной вероятностью определила, что у пациента редкое заболевание, о котором знал только один из этих врачей.
Это положение начинает угнетать людей. Они начинают задаваться вопросами. Как мы будем жить в мире, где машины быстро приобретают суперзнания в любой области? Для чего нужны люди?
