Именно эти компьютеры позволили совершить прорыв — считывать, записывать и корректировать полную энергоинформационную оболочку человека.
Альтёров обеспечил прикрытие лаборатории наверху, купив новых хозяев страны обещанием вечного здоровья: скорректированная и перезаписанная оболочка реанимировала и восстанавливала работу всего организма до соответствующего возрасту состояния, удаляя последствия человеческой невоздержанности. Лабораторию стали курировать малоулыбчивые ребята, по выражению любившего пошутить Малыша — искусствоведы в штатском. Кстати сказать, это сильно помогало отбить желание местных хозяев жизни прижать «этих очкариков» и «подлечиться» на халяву.
А потом им удалось обнаружить возможность переноса домена в другое биологическое тело. Делаешь запись совершенно здорового организма, удаляешь с этой записи все лишнее, всякие там страдания-переживания, мысли и чувства, и переносишь новому владельцу или, точнее говоря, старому или больному. И получаем совершенно здорового индивидуума. Оказалось возможным перенести и всю запись-копию целиком, правда, только в том случае, когда будущий носитель находится в состоянии клинической смерти или глубокого наркоза. Когда сознание погасло, но мозг еще не умер. Искали, считали, экспериментировали. Начали работать над созданием полноценной физико-математической модели. Создали. И не сразу поняли, что с этим делать: ЭИД оказался способным перемещаться не только в пространстве. Для него отсутствовал барьер времени. То есть домен мог быть перенесен в любое заданное компьютером время. Альтёров сказал им тогда:
— Мужики. Об этом должны знать только вы и я. Всё, больше никто. Случись что, эти данные ни в коем случае не должны попасть в чужие руки. Даже намёки. Не время и не место. Пока.
В начале лета это самое «что» случилось. Откуда произошла утечка информации об их проекте, теперь было уже не столь важно. Контора тоже не зря ела свой хлеб. То, что это не был ни кто из своих — понятно. Если бы «там», узнали всю правду, то за спиной у каждого уже давно стояли бы крепкие мальчики, а работать бы им пришлось не здесь, а в каком-нибудь закрытом центре и, скорее всего, не в России. Если бы, конечно, их вообще оставили в живых. Альтёров объявил аврал и рванул в Москву, пытаясь выиграть время. Как ни странно, ему это удалось. «Две недели. Это всё на что вы можете рассчитывать. В любом случае все, что связанно с темой, должно исчезнуть. ВСЁ. Меня не ждите. Дерзайте, ребята. Врагу не сдается наш гордый…» — короткое кодированное сообщение через интернет. Последнее напутствие настоящего ученого, гражданина и патриота. Как ему удалось их прикрыть, для них навсегда останется тайной. Но заплатил он за это самой дорогой ценой. Через три дня в интернете появилось сообщение, что академик Альтеров погиб в случайной автомобильной катастрофе. Будущее лаборатории было предопределенно: немедленно отнять, запретить и продать. Теперешней «Россиянии» были нужны не свои таланты и открытия, ей были нужны чужие деньги. Только заматеревшие и поседевшие волчата решили иначе.
* * *
Незадолго до трагического события они наткнулись на очередное открытие, непосредственно вытекающее из первого. Или наоборот: первое являлось прямым следствием второго. Возможность переноса домена объяснялась существованием единой энергоинформационной среды, включавшей в себя всё, случившееся и произошедшее во все времена. И каждый живший когда-либо человек представал в этой среде отдельной частью — доменом, что и делало возможным его перенос. И с которым можно было через собственную оболочку установить контакт. Появился проблеск надежды — без боя они не уйдут…
* * *
Док глубоко выдохнул и слегка пошевелился, удобнее устраиваясь в кресле. Наконец можно немного расслабиться и хоть пару минут отдохнуть. Вся последняя неделя была сплошной гонкой: успеем — не успеем. Успели. Теперь уже все — назад пути нет. Собственно, они отрезали себе все пути отступления уже тогда, когда приняли это свое безумное решение. Но до последнего оставалась вероятность, что их сумеют остановить. Слишком уж многое висело на волоске. Наверное, надо за это благодарить не только госпожу удачу, но и Альтёрова. Старик — академик успел перед смертью напустить такого туману, что про них на какое-то время все просто забыли. И им этого времени хватило.
Свою часть работы Док уже выполнил. Лечебно-диагностический комплекс налажен, заправлен и подсоединен. Универсальная манжета плотно обхватывает левое плечо. Половинки шлема-приемника, в собранном виде похожего на старый фен, застыли справ и слева от головы. Сейчас мужики закончат последнюю проверку своей электроники и всё. Стимулирующий коктейль уже начал действовать, вымывая из тела хроническую усталость и делая измученный мозг самым совершенным думающим механизмом, по крайней мере, в известной им части мироздания. Осталось дождаться сигнала Жеки. И тогда… Тогда предстояла сущая фантастика. Найти где-то там, в далеком прошлом, нужный объект, точнее субъект, инициировать перенос на него энергоинформационного домена и после этого самому оказаться в теле носителя, выбранном умной машиной.
Дорога в один конец. Но они выбрали её сами. Если ты любишь свою Родину, свою Россию, которая здесь и сейчас уже убита и разорвана на куски и что-либо исправить, спасти уже поздно, но у тебя появляется реальная возможность не допустить этого, исправив ошибку там — в прошлом: неужели ты откажешься? Ты же Русский человек! А они все здесь были русскими. Ведь это не национальность — это состояние души и мировоззрения. Это, в конце концов, призвание! Нет. Они никогда не говорили об этом такими словами, дети своего больного времени. Времени, когда патриот и фашист стали синонимами, а любовь к Родине — проявлением нацизма или в лучшем случае национализма. Они не умели говорить красивых слов, но они умели думать. И самое главное — они умели делать.
Док с трудом заставил себя разжать пальцы сжавшие подлокотники чуть не до треска. ЛДК противно пискнул, заметив непорядок, и увеличил подачу транквилизатора. Чтобы переключится и снять не нужное сейчас напряжение, Док правой рукой слегка пошевелил рычажок управления в рукояти кресла. Как бы в ответ на его касание ожили динамики в изголовье. Голос Жеки был надтреснутым и хриплым от огромного количества выкуренных сигарет.
— Товарищи. Минутная готовность.
Почти забытое обращение из тех, давних и счастливых, лет, как привет из их будущего. В динамиках щелкнуло и вдруг накрыло волной русского по духу и немецкого по факту написания:
Наверх вы товарищи, все по местам!
Последний парад наступает…
Легкое сопротивление под пальцами. Едва ощутимый щелчок. Половинки шлема медленно смыкаются. Темнота. Тихий писк таймера. Нарастающее ощущение покалывания в голове. Писк сменяется тонким электронным звоном. Поехали! Темнота взрывается болью и призрачным серым светом. Сквозь боль, откуда-то из невообразимого далека, бестелесный голос интеркома: «Тридцатое марта тысяча девятьсот двадцать третьего года».
Пожар в корпусе НИИ под Петербургом, случившийся в выходной день, не привлек внимания СМИ и обывателей. Мало ли что сейчас горит и взрывается? О жертвах не сообщалось, а без этого жвачному обывательскому стаду не интересно. Об остальном позаботились сотрудники спецслужб России, да и не только её.
