— Еще насидимся. — Голос Уборевича был брезгливо-недовольный. — Показывай комбат, что ты тут натворил. Из-за чего шум до самой Москвы.
— Товарищ заместитель наркома, в батальоне идут плановые занятия. О каких либо ЧП мне не известно.
— Ему не известно! Пошли, посмотрим, что у тебя за плановые издевательства над бойцами. А тем временем товарищи из управления снабжения проверят ваши отчеты.
Новиков, как не странно, не испытывал страха перед грозной комиссией. Злость, досаду — да, но не страх.
— С чего начнем, товарищ заместитель наркома? Первая рота — на стрельбах, вторая — на полигоне, третья — занята сдачей зачетов по матчасти.
— В казарму.
На пороге казармы Уборевич резко повернулся к Новикову.
— Значит, не боишься? Гонор свой показываешь?
— А мне нечего боятся. Я честно выполняю свой долг перед Родиной.
— Красиво говоришь комбат. А я не люблю красивых слов.
— Говорю так, как думаю, товарищ заместитель народного комиссара.
— Как думаешь?
Уборевич, держа руки за спиной и покачиваясь с пятки на носок, пристально смотрел на Новикова. Даже то, что он успел увидеть за несколько минут, разительно отличалось от привычной картины в других строевых частях. Дорожки, посыпанные битым кирпичом, аккуратная будка часового на въезде в часть. Железная решетка для чистки подошв перед входом в штаб и казарму. На территории никаких следов грязи и мусора. Сам комбат и командиры одеты подчеркнуто щеголевато. Но ведь явно не знали о проверке, не готовились. Значит, это повседневное состояние. К такому Уборевич не привык. Подобное он видел только в Германии. И держится комбат достойно — глаз не отводит, ни тени подобострастия. И все же…
— Боевая тревога! Задача батальону — в срочном порядке обеспечить переправу главных сил через Волгу и занять оборонительные позиции… Карту комбат.
Новиков торопливо вынул из планшета карту района расположения.
— Что за город на том берегу? На вашей карте левый берег не отмечен.
— Вольск, товарищ…
— Так вот, занять оборону севернее Вольска. Частью сил провести разведку на флангах. Об исполнении докладывать каждые… — Уборевич посмотрел на наручные часы, — тридцать минут. Приступайте!
— Разрешите, товарищ командарм.
Новиков взбежал по ступенькам мимо посторонившегося Уборевича и распахнул дверь в казарму.
— Дневальный! Боевая тревога!
Через секунду по всей территории части завыли сирены.
— Тревога объявлена, товарищ заместитель народного комиссара. Разрешите приступить к выполнению своих обязанностей.
— Разрешаю, товарищ майор. На время проведения учения разрешаю обращаться ко мне по званию.
— Есть.
Уборевич проводил глазами бегущего к зданию штаба комбата. Территория части напоминала растревоженный муравейник. Но опытным глазом командира Уборевич уже видел, что это не бесполезная суета, каждый бал занят конкретным делом.
— А комбат молодец! С сиренами это он здорово придумал. Надо и у себя так сделать.
Уборевич покосился на говорившего полковника и тот сразу умолк.
— Нравится? Тогда я вам поручаю документировать ход проводимого учения с полным хронометражем.
Отдельный танковый батальон — почти пятьсот человек личного состава, это если не считать технические и вспомогательные службы. Десять танков, шесть бронемашин, артиллерийский дивизион, зенитная батарея, пулеметный взвод и стрелковая рота, взвод технического обеспечения и т. д. Все это нужно сдвинут с места, и не просто сдвинуть, а организованно, в полном боевом порядке, чтобы часть могла в любой момент вступить в бой. Это не просто. А если по тревоге, то это уже настоящее искусство. Искусство командира. Тем более что предстояло провести переправу через Волгу, самую большую реку Европы.
Уборевич до последнего момента собирался остановить, как он сам считал, безрассудную переправу. Но невольно залюбовался слаженными действиями батальона. Команду на прекращение переправы он выдал, только когда стрелковая рота высадилась на остров, который был определен как промежуточный пункт переправы, а от берега отчалили первые понтоны с танками и артиллерией.
— Остановить переправу! Противник неустановленными силами ведет атаку вдоль берега. Приказываю, организовать оборону переправы.
— Есть.
И снова, никакой суеты. В воздух взлетела серия ракет. Понтоны с танками и артиллерией повернули к берегу, с острова возвращалась стрелковая рота, оставившая один взвод для охраны важного пункта переправы. Посыльные разворачивали подходившие в строгом порядке подразделения батальона с указанием новой задачи. Зенитная батарея под прикрытием счетверенных пулеметов спешно заканчивала окапываться, готовая прикрыть переправу от нападения с воздуха. Пропылили по дорогам броневики разведки. Взревывая моторами и настороженно поводя из стороны в сторону длинными тонкими стволами орудий, выходили на определенную позицию танки. Несколько минут, и прибрежная рощица надежно скрыла их от любопытных глаз. К удивлению присутствовавших командиров — танки везли за собой «сорокапятки» — легкие противотанковые пушки. Вот пристали к берегу лодки с пехотой, и бойцы, получив команду от уже поджившего их посыльного, бегом отправились к участкам определенным для развертывания. Прикрываясь густым кустарником, развернулся артдивизион.
— Товарищ командарм. Батальон поставленную задачу выполнил. Оборонительные позиции заняты…
Новиков карандашом показал на карте рубежи развертывания.
— Молодцы. А это что такое?
Мимо стоявших на обочине дороги командиров разбрасывая искры из короткой трубы, на рысях промчалась походная кухня.
— Время обеда, товарищ командарм. Повара торопятся.
— Торопиться говоришь? Молодцы!
Теперь Уборевич уже не скрывал удовлетворения от увиденного.
— Как, товарищи командиры, уложился комбат в нормативы развертывания?
Полковник, которому было поручено вести, хронометраж учений, протянул Уборевичу полевой блокнот.
— Какие там нормативы. По нормативам они сейчас должны из расположения части выходить. А у них уже обед готов.
Напоминание про обед, сопровождавшееся глухим урчанием в животе полковника вызвало невольный смех. Уборевич тоже улыбнулся.
— Похоже, комбат привел самый основательный аргумент в свою пользу. Ну что же. Веди, показывай, как построили оборону, заодно и пообедаем и с бойцами поговорим.
Осмотром позиций окопавшегося батальона Уборевич остался доволен. Да и наваристые щи и густая пшенная каша с мясом явно прибавили настроения.
— После такого сытного обеда не о делах бы говорить, но надо, надо. У меня к комбату есть несколько вопросов. Думаю и у остальных членов комиссии их предостаточно. И так. Во-первых, почему вывел на учение только десять танков? Где остальные двадцать? На ремонте? Пожег технику?
