Была не просто разработана, но и активно и планомерно внедрялась в жизнь единая военно-политическая доктрина. Не было ненужных и весьма дорогостоящих метаний и экспериментов с закупкой запуском в производство импортной военной техники. На одном этом деньги были сэкономлены немалые. В партии и госаппарате шла усиленная чистка. Коминтерн, как сборище международных перманентных революционеров — приказал долго жить. Сколько так необходимой стране валюты уходило в эту пропасть, Новиков толком не знал. Но что суммы были сравнимы с годовым бюджетом СССР, слышал. Даже если это было преувеличением (а если преуменьшением?), то все равно получалось достаточно, чтобы вкладывать в создание и развитие передовой индустрии в разы больше. И не стоит сбрасывать со счетов, все более развивающееся сотрудничество с Германией. Порою просто не возникает необходимости изобретать свой доморощенный «велосипед на паровой тяге». Наглядный пример — прицелы и смотровые приборы на его новых машинах. Карл — Цейс. Это вам не плюшки лопать! И ведь читал в газете, что Цейс налаживает завод в Ленинграде. ЛОМО, да не тот.
Да и в самом Союзе уже до его «прибытия», все пошло по-другому. Служили ведь в Поволжье. Но о голоде — ни слова! Да, засуха была. Сложно было. Но никакого голода и тысяч умерших вдоль дорог. В первый месяц несколько расстрельных приговоров не в меру ретивым чиновникам, вплоть до областной администрации, преимущественно почему-то со странно нерусскими фамилиями. Особо громкое было дело первого секретаря Средне — Волжского крайкома партии Менделя Хатаевича и целой кучи его прихлебателей. И, всё. Как отрезало! И хлеб нашелся. И посевное зерно никто больше не выгребал. И даже стратегический запас вскрывать не пришлось. Вот только в Саратовской Консерватории и бывшем Николаевском университете очень много вакансий открылось. Да и студент пошел другой. Странный какой-то коммунизм стал строиться. С нееврейским лицом. И ведь никаких официальных компаний! Да и в предвзятости не обвинишь. Своих сволочей тоже хватает. Но соотношение! И почему так получается?! Как только начинают разгребать очередную кучу дерьма — так в ней обязательно окажутся евреи! Ведь есть же вполне нормальные — рабочие, служащие, крестьяне, военные! Или они уже не евреи? Или те — не евреи, а жиды? Черт его поймет этот богоизбранный народ! Никогда, ни в той, ни в этой жизни антисемитом не был. Но глядя на всё, что вокруг происходит — начинаешь их понимать. Или правильно говорят, что дьявол великий притворщик и путаник? И что он делает все, чтобы его не было видно?
Такие праздничные размышлизмы так его достали, что не выдержал. Ухватил за рукав спешащего куда-то по праздничным делам Ковалева и затащил его в свой кабинет.
— Комиссар, нужна помощь. Иначе сейчас сорвусь с катушек и устрою новогодний марш-бросок.
У Ковалева, даже его глазки-щелки стали круглыми как у совы. Пришлось объяснить, какие такие неразрешимые вопросы мучают командира. На удивление, Ковалев все понял сразу и правильно. Это было заметно. Точнее, слышно. Таких оборотов и пируэтов «великого и могучего» языка нашего, Новиков не слышал давно. И из чьих уст! Оказалось, что все это не просто так — эмоции, а вполне конкретное определение линии партии касательно этих…. Ух, язык не поворачивается! После короткой, но содержательной лекции Новиков понял, что в этих вопросах он сущий телок и младенец, несмотря на весь свой исторический опыт. Хотя, это не совсем верно. Многое он знал. Знал намного больше чем Ковалев. Но знание и понимание вещи сугубо разные. В чем ещё раз и пришлось убедиться. Вкратце, если переводить речь Ковалева на нормальный язык, это не народ, а дрожжевая культура в выгребной яме западной цивилизации. И как любая зараза норовит распространиться и всё вокруг сожрать. Ну что сказать? Коротко и доходчиво. А те, кто не эти, по жизни, то они уже русские. И для остальных паразитов объект ещё большеё ненависти, чем все остальные.
А в конце своей политпросвет работы, Ковалев честно и открыто, как и полагается истинному члену партии, заявил. Что если командир ему сейчас же не нальет стакан водки, в компенсацию за испорченное праздничное настроение, то он этому командиру даст в рыло. И это будет вполне соответствовать задачам партии в данный исторический момент. Пришлось наливать. И не стакан. И не два. Наконец товарищ успокоился. Но напоследок пообещал всерьез заняться политическим воспитанием командира.
По уже устоявшейся традиции вместе с новой техникой с завода приехали представители, «инженерный десант». Среди прибывших Новиков с удовольствием увидел знакомое лицо. С Сергеем Михайловичем Ивановым он познакомился летом, во время войсковых испытаний Т-19. Немногословный, чрезвычайно работоспособный, влюбленный в свое дело, он сразу пришелся по душе Новикову. То что, не смотря на многочисленные поломки, все танки удавалось быстро вводить в строй, было, несомненно, заслугой Иванова. И вот снова вместе. Обнялись как старые друзья.
— Что, уже успели соскучиться по нашим степям?
— И по степям соскучился и по людям. Хорошие у вас подобрались сотрудники. Тьфу ты, черт! Извините привычка.
Новиков рассмеялся.
— Ничего. Нормально получилось. Сотрудники, соратники — слова похожие по смыслу и содержанию. А если серьезно? Вон, даже загар сойти не успел. Ведь все жаловались, что домой пора, жена заждалась.
— Не дождалась. Ушла с… А какая разница с кем! Так что теперь я вольный казак. И дома сидеть невмоготу. Все о ней напоминает.
— Вот оно как. Извините Сергей Михайлович, тут, наверное, и наша вина. Отпусти мы вас пораньше, и глядишь, все было бы в порядке.
— Да нет тут вашей вины. Не могу я все время дома сидеть, за юбку держаться. Натура не та. Так что может быть оно и к лучшему. Хорошо, что детей не успели народить. И хватит об этом. Лучше показывайте, что тут успели без меня наломать. Знаю я вас — вояк. Так и норовите технику угробить.
Новиков проводил инженера до общежития для командиров, расписывая по пути план предстоящих работ. «Никуда я тебя теперь не отпущу. До Фрунзе дойду — но будешь у меня зампотехом. Где мне другого такого найти? Завтра же напишу рапорт».
Служба, как принято говорить, ладилась. Полностью обновили танковый парк. Шло совершенствование структуры батальона. Теперь в его составе было три роты по девять танков, командный взвод из трех танков, разведвзвод — пять бронеавтомобилей, артдивизион из батареи 120-мм гаубиц и батареи 76-мм полевых орудий. Батарея самоходных орудий — семь самоходов с 76-мм орудиями, зенитная батарея — 37мм полуавтоматов, стрелковая рота усиленного четырех взводного состава, инженерно-саперный взвод. Конечно, это не соответствовало, ни каким нормативам. Но на то и «отдельный, особый». Стали массово получать средства полевой радиосвязи, правда, пока германского производства. Поставили приемо-передатчики на все машины, во все роты и батареи. Конечно, не забывали и проверенную проводную связь. Конечно, это было необычно. Новая аппаратура требовала времени на освоение. Часто ломалась. Да и привыкнуть к тому, что в любой момент тебя может одернуть строгий голос командира, это понимаете ли, тоже, проблема. Но, прошло немного времени, и командиры уже с трудом могли представить, как им удавалось управлять батальоном без радиосвязи. Насколько гибче, подвижнее стало управление! У комбата словно появились дополнительные глаза и руки. Дождь, туман, ночная темнота — теперь не были препятствием. То, что было необычно, стало необходимо. Необходимой стала и реформа батальона, в апреле на его основе был развернут 1-й отдельный танковый полк особого назначения.
