В это время в дверь просунулась голова Саши.
— Можно, Игорь Андреевич?
— Заходи. Что скажешь?
— На Витебском вокзале взяли похожего на Погоняйло. Можно мне туда сгонять?
— Валяй. И если это действительно он, тотчас сюда. И тщательнее, как советовал Жванецкий, не упусти.
— Так точно. Разрешите идти?
— Валяй.
Саша пришел в органы из армии, поэтому привык исполнять приказы четко, по форме, и без обсуждений. Этим он сильно отличался от прочих следователей, пришедших в полицию из высших учебных заведений, склонных к спорам, диспутам и возражениям. А уж про слабый пол и говорить нечего. Взять ту же Наденьку. Кстати, где она? Макаров почесал голову и стал вспоминать, какое задание он ей давал, но так и не вспомнил.
А Надежда Ивановна в это время коротала время в своем уютном кабинетике двумя этажами ниже. Собственно, она, по видимости занималась делами, ибо гора папок громоздилась на столе, и одна их них была даже открыта, но Надежда Ивановна на бумаги даже не глядела. Она подпиливала себе ногти и, скашивая глаз, смотрела на экране ноутбука показ мод в Милане. Мысли ее находились вблизи подиума, по которому шествовали энергичной походкой долговязые девицы в оригинальных, но совершенно непрактичных нарядах. Такое, думала Надежда Ивановна, у нас даже на отвязную вечеринку не оденешь. Зазвонил допотопный телефон когда-то оранжевого цвета, и следовательница услышала в трубке Сашин голос. Он сказал, что едет брать Погоняйло, которого она упустила, и спросил, не хочет ли она присоединиться. Надежде Ивановне не хотелось прерывать приятного времяпрепровождения, и она сказала Саше, чтобы он отстал со своим Погоняйло, у нее других дел невпроворот, да и к тому же он ей не начальник, а от Макарова такого распоряжения не было. И брякнула трубкой о рычаг. Саша давно и совершенно безуспешно пытается включить ее в свою личную жизнь. Даже один раз, когда был в изрядном подпитии, предлагал замуж идти. Как же! Так и побежала! Кроме бицепсов к этому телу ничего другого не прилагалось. Саша был туповат, наивен, верил в справедливость, и поэтому, как верно думала Надежда Ивановна, совершенно бесперспективен. Если и получит звание майора, то только в конце срока службы. Генералом ему точно не быть. Она еще некоторое время продолжала смотреть показ мод, но вновь противно задребезжал телефон. Это Макаров вызывал к себе.
22
Когда Надежда Ивановна вошла в кабинет шефа, тот листал бумаги в объемистой папке.
— Ага, — сказал он, — вот и вы. Значит, так. Хочу отправить вас в Москву. Наш подозреваемый почтальон может там оказаться в очень скором времени. Вот вам адрес и телефон некоей Елены Дроздовой, у кого наш Древяскин может поселиться в ближайшее время. Ваша задача состоит в том, чтобы свести женское знакомство с Дроздовой и узнать, когда у нее поселится подозреваемый. А потом сообщить «муромским» ребятам, пусть задерживают.
— Каким еще «муромским»?
— Это шутка. То есть, ребятам из МУРа. Вот вам еще телефончик нашего московского коллеги подполковника Евстигнеева. С ним там будете работать. Все ясно? И чем скорее, тем лучше. А лучше всего — сегодня вечером.
Саша ответил бы «так точно» и, лихо щелкнув каблуками, повернулся бы и вышел из кабинета твердым военным шагом, а Надежда Ивановна некоторое время сидела у стола начальника и поджимала губы, давая собеседнику понять, что у нее есть и свое мнение. Она, конечно, была не прочь поехать в Москву, где так много больших и хороших магазинов, но не сейчас, не завтра или послезавтра. На ближайшие дни у нее были совершенно другие планы. Дело в том, что вчера на Каменноостровском мосту у нее сломался каблук, а проезжавший мимо на красивом, цвета морской волны, «Ауди» интересный мужчина остановился и подвез ее до дома. И пригласил на выходные за город, на шашлыки. Поэтому она сказала шефу:
— А зачем такая спешка? Подозреваемый еще сидит в Кингисеппе, неизвестно, когда он до Москвы доберется. И что я там буду делать до его приезда?
— Надежда Ивановна, вам же ясно сказано: познакомиться с Дроздовой и выяснить, когда в этой московской квартире объявится Древяскин. А это может случиться очень скоро. Письмо в Кингисепп уже ушло, а Дроздовой вы сами посланьице и отвезете. Вот чуть не забыл, — и Макаров вынул из ящика стола конверт и передал Надежде Ивановне, — так что не медлите и отправляйтесь вечерним поездом.
Надежда Ивановна тяжело вздохнула, взяла письмо и вышла из кабинета. После ее ухода на глаза Макарову вновь попалась розовая визитка, и он, почесав возле уха, стал набирать номер, но опять передумал. Спустя полчаса, неуверенно, подрагивающим пальцем, набрал номер. Сердце при этом, будто перед казнью, барабанной дробью билось о грудную клетку. Голос в трубке появился не сразу, и оказался каким-то шелестящим, будто теплый ветер гулял по листьям. У Игоря Андреевича перехватило дыхание, и хриплым от волнения голосом, он напомнил Виктории Вениаминовне об оброненной ею визитной карточке. В трубке послышался смех, а затем собеседница сказала:
— Что упало — то пропало. Визитка — ваша.
У него было намерение назначить ей встречу под предлогом возврата визитки, но план этот рухнул, и несчастный Игорь Андреевич не знал, что ей на это ответить. А на другом конце связи вновь ручейком забулькал смех, и Виктория спросила:
— Это все, что вы хотели мне сказать?
— Да я, собственно, — Игорь Андреевич за эту пару минут успел вспотеть и покраснеть, но тут вдруг расхрабрился, — хотел выразить вам свое восхищение. Вы показались мне тем солнечным утром на Неве языческой богиней. Мне хотелось тогда смотреть на вас вечно…
В трубке вновь полился игривый ручеек смеха:
— Ну, вечно — это преувеличение. А пока Нева еще не пересохла и лето на дворе, можно сеанс и повторить.
Бедный Макаров не ожидал такой скорой развязки, поэтому сумел лишь пробормотать:
— Почту за честь, — он не договорил, потому что опять послышался словно бы сверкающий смех собеседницы:
— Ладно, воздыхатель вы мой. Завтра там же и в то же время.
И наступил конец связи. Тупо ныли в ухо частые гудки, и Игорь Андреевич не знал, верить тому, что он сейчас услышал или нет? Сердце часто и, казалось, громко ухало в груди. Когда до него окончательно дошло, что завтра вновь увидит неземное божество и будет с ним, то есть, с ней, Викторией, разговаривать, Макаров счастливо улыбнулся и пристукнул кулаком по столу. Вот оно и накатило, думал он, счастье-то! Знай наших!
Надежда Ивановна между тем решила пренебречь приказом начальника. Чего там, подумала она, один день ничего не решает. Пока письмо дойдет до Кингисеппа, пока до Москвы доберется красавчик Древяскин, не один, пожалуй, день пройдет. А может и неделя. Почта у нас известно как работает. Она не знала, что Макаров послал с письмом в Кингисепп Виталика, самого у них в отделе бестолкового молодого парня, недавно закончившего милицейский вуз в Стрельне. Ему было поручено не только отвезти письмо, но и по возможности, с помощью местной полиции, задержать быстроногого преступника. Виталик, в отличие от доблестного служаки Саши, расторопностью и исполнительностью не отличался, зато много рассуждал о тонкостях криминалистики. Он бывал просто невыносим, когда пересказывал, как на школьном экзамене, разные истории преступлений и как они были раскрыты. Этим он очень напоминал кадета Биглера из романа Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Поэтому его и прозвали Кадетом.
