Главарь, выставив меч, делает несколько быстрых шагов. Потом собирается с духом и бросается в комнату.
Шара тащит за собой Воханнеса и идет следом. Правда, она и так знает, что там увидит.
Бальный зал оказывается богато декорированным. Правда, сейчас декор изрядно подпортили: один из налетчиков стоит на коленях и дико верещит, придерживая запястье: обрубленная рука брызжет кровью, заливая паркет. Другой налетчик сидит в углу – мертвый: короткий черный кинжал торчит у него в горле. В центре зала стоял обеденный стол, но сейчас он опрокинут, а за импровизированной баррикадой высится Сигруд, весь в крови и испарине. Левый локоть его намертво сомкнулся на шее третьего налетчика, который жалостно размахивает руками. А правой рукой Сигруд держит то, что раньше было люстрой – похоже, он только что оборвал ее с потолка, – и отмахивается ей от еще одного налетчика, который напрыгивает на него с мечом. И хотя из-за мельтешения хрустальных подвесок трудно понять, что к чему, похоже все-таки, что налетчик отступает с каждым ударом, а между ударами Сигруд успевает треснуть кулаком, в котором зажата люстра, по морде бедняге, что зажат у него под локтем. Вот такая сложная комбинация.
Созерцая открывшуюся диспозицию, главарь налетчиков некоторое время ошалело таращится, а потом с пронзительным криком вскидывает меч, бросается вперед и перепрыгивает через стол.
Сигруд бросает на него сердитый взгляд – мол, только тебя тут не хватало – и просто поднимает несчастного, которого прижимает к боку. Меч главаря входит тому точно в спину.
Оба налетчика застывают в ужасе. Сигруд взмахивает люстрой, та подцепляет клинок третьего, налетчик падает на пол. Следом на него обрушивается люстра.
Главарь отпускает рукоять меча, выхватывает короткий кинжал и с яростным криком бросается на Сигруда.
Сигруд отпускает голову мертвого (или умирающего) бедняги, перехватывает запястье предводителя до того, как тот успевает нанести удар, и с размаху бьет его головой в лоб. А потом широко раскрывает рот – Воханнес тут же начинает вопить от ужаса – и вцепляется нападающему в горло. И зубами вырывает ему кадык.
Вокруг все накрывает прямо-таки океанской волной кровищи. В голове Шары возникает неуместное: «Вот это точно в газеты попадет», – и ей становится немного совестно.
Сигруд, теперь весь в кроваво-алом, отпихивает тело главаря, выдирает из спины мертвеца меч и отточенным движением бросает его на манер дротика в верещащего налетчика с отрубленной кистью. Острие клинка входит тому прямо под челюстной сустав. Налетчик мгновенно замолкает и оседает на пол. Вонзившийся ему в шею меч покачивается в ране, но не выпадает – слишком глубоко засел. Покачивание сопровождается крайне неприятным для слуха поскрипыванием металла о кость.
Сигруд разворачивается к последнему налетчику, который со стонами копошится под остатками люстры.
– Нет, – приказывает Шара.
Сигруд оборачивается к ней. Единственный глаз полыхает ледяным огнем гнева.
– Он нам нужен живым.
– Они стреляли в меня, – говорит дрейлинг, поднимая кровоточащую ладонь. – Из самострела.
– Он нам нужен живым, Сигруд. Живым – значит не мертвым.
– А они стреляли в меня, гады! – взрывается он. – Болтом запустили!
– Наверняка кто-то еще есть внизу, – успокаивающе говорит Шара. – И потом, там заложники, Сигруд. Подумай об этом. Иди, разберись. Только аккуратно.
Сигруд корчит обиженную гримасу ребенка, которого отправили застилать кровать. Он подходит к мертвецу с кинжалом в шее, вытаскивает из тела клинок и топает прочь.
Воханнес в ужасе оглядывает залитый кровью и разгромленный бальный зал:
– Вот это? – выдыхает наконец он. – Вот это у твоего человека получается лучше всего?
Шара подходит к налетчику, пытающемуся высвободиться из-под люстры, и забирает у него оружие.
– У всех разные таланты.
* * *
Сигруд сбегает вниз по лестнице. Людей в масках в зале не видно.
– О, какое счастье, вы вернулись, а то мы… – начинает было говорить одна женщина.
Потом видит, что Сигруд залит кровью. И начинает пронзительно визжать.
А вот Мулагеш его вид совершенно не взволновал. Она покашливает, и Сигруд находит ее взглядом: вот она, рядом с колонной. Губернатор полиса сидит над человеком в сером и, похоже, деловито душит его ленточкой веселенькой расцветки. Мулагеш поднимает лицо – под глазом сияет свежий фингал. И сообщает:
– Еще двое. Убежали.
Сигруд вылетает на крыльцо, но авто уже катится прочь – правда, у бандитов никак не получается набрать скорость. Сапожищи Сигруда грохочут по брусчатке – догнать! В машине мужской голос надрывается:
– Быстрей! Быстрей!
Ему в ответ:
– Я стараюсь!
Авто переключается на повышенную передачу, но не успевает укатиться: Сигруд распластывается в прыжке и хватается за заднюю дверь.
– Проклятие! – слышатся вопли изнутри. – О, боги!
Руки у Сигруда скользкие от крови, он чуть не падает. Но успевает вскочить на подножку, а потом размахивается правой и всаживает черный кинжал в крышу авто.
– Проклятие, пристрели его! – орут из машины.
В окне появляется самострел. Сигруд отшатывается. Болт прорезает стекло, проходит в дюйме от его лица. В окне дырка, но оно не разбилось. Сигруд бьет по стеклу левой рукой, хватает выстрелившего в него человека за воротник и пару раз хорошенько прикладывает его головой о дверь и крышу машины.
Водитель в панике, авто виляет. Сигруд пролетает мимо разинувших рот посетителей кофеен, посетителей ресторанов и возчиков. Ребенок хохочет и в восторге тычет пальчиком в авто.
Наконец он чувствует – человек потерял сознание. Сигруд тянет его прочь из окна – выкинуть вон! Но тут машина закладывает очередной вираж…
И Сигруд вскидывает взгляд. На него летит угол дома. Водитель хочет скребануть боком по стене здания – и соскрести Сигруда.
На крышу? Нет, не успеть! Он выдергивает кинжал и спрыгивает с подножки.
Удар о мостовую выходит болезненным, но тому, кто свесился из разбитого окна машины, приходится гораздо хуже: с влажным чмоканьем от потерявшего сознание человека что-то отделяется и катится по улице. Сигруд слышит, как водитель орет от ужаса, остаток тела выпадает из окна и закатывается в канаву.
Машина заходит по широкой дуге и сворачивает в переулок. Сигруд в бессильной ярости вскакивает на ноги и мчится следом. Вот переулок. Авто остановилось в нескольких ярдах впереди. Он подскакивает и распахивает водительскую дверь.
Никого. Машина пуста.
Сигруд судорожно оглядывается. Переулок заканчивается тупиком. Упирается в глухую стену. А вокруг – никаких путей к отступлению. Ни окон, ни лестниц, ни канализационных решеток, ни люков, ни дверей.
