— Ты не знаешь, о чем ты говоришь! — бросила Изабель. — Что ты будешь делать, Аллегра? Кроме как воспитывать детей, составлять меню обедов и покупать наряды? Скажи, что ты умеешь делать?
Аллегра, побледнев, смотрела на мать.
— Я не хочу быть такой же, как ты, — прошептала она.
— Ха! — Изабель отвернулась, дернув плечом. Аллегра вспомнила о льстивых словах Стефано, о подаренных безделушках и подумала, не было ли это все тщательно продумано. Он купил ее. Как корову, как автомобиль. Как вещь, которую можно использовать.
Его не беспокоило, о чем она думала и мечтала, и он даже не потрудился рассказать ей правду об их знакомстве.
И теперь она знала, что такое быть женщиной.
— Я не сделаю этого, — тихо сказала она, на этот раз без трепета и страха. — Не сделаю.
Мать ее долго молчала.
Аллегра ждала, затаив дыхание и надеясь…
На что?
На то, что мать, которая мало заботилась о ней и вообще едва замечала, поможет ей выйти из затруднительного положения?
И все же Аллегра ждала. Ей больше ничего не оставалось делать.
В конце концов Изабель заговорила.
— Твой отец страшно расстроится, если этот брак не состоится, — сказала она. В голосе ее прозвучала какая-то странная нотка удовлетворения. Но Аллегра предпочла не замечать ее. — Это его убьет, — добавила мать, теперь уже с явным удовольствием.
Аллегра медленно перевела дыхание.
— Меня это не волнует, — тихо сказала она. — Он убил меня тем, что манипулировал мною, — и, в конце концов, решил избавиться от меня!
— А ты подумала о Стефано? — Изабель приподняла брови. — Он будет унижен.
Аллегра закусила губу. Она любила его. По крайней мере, думала, что любила. Или просто находилась в плену волшебной сказки, как говорит ее мать?
Жизнь совсем не такая. Теперь она знала это.
— Я не хочу устраивать спектакль, — прошептала она. — Хочу уйти тихо. — Аллегра постаралась не думать о том, что ожидало ее впереди. — Я напишу ему письмо и все объясню.
Глаза Изабель сузились.
— Аллегра, не делай этого. Сейчас у тебя есть дом, друзья, но потом тебе не будет дороги назад.
Аллегра оглядела свою комнату, и внезапно все показалось ей таким родным, таким близким. И таким эфемерным. Она прижала к груди любимого розового медвежонка.
— Я не знаю, что делать, — вздохнула она, и голос ее дрогнул. — Мама, я не знаю. — Она взглянула на мать в надежде, что та успокоит, приласкает ее, но лицо матери было каменным.
— Нет ничего более ценного на свете, чем твое счастье, — сказала Изабель, и Аллегра, не веря своим ушам, покачала головой. Она никогда не слышала, чтобы мать говорила о счастье. Она говорила о долге. О семье. О послушании.
— Ты действительно заботишься о моем счастье? — изумленно спросила она.
Взгляд матери оставался холодным.
— Конечно, забочусь.
— И ты думаешь, что я буду более счастлива, если…
— Если ты хочешь любви, — прервала ее Изабель, — тогда нет. Стефано не любит тебя.
Аллегра отшатнулась от матери, услышав резкие слова. Но это правда.
— Что же мне делать? — прошептала она.
— Послушай, что я тебе скажу. — Мать подошла к ней, взяла ее за плечи. — Тебе будет трудно, потому что ты больше не сможешь жить в нашем доме. Я могу присылать тебе немного денег, вот и все.
Аллегра, прикусив губу так сильно, что почувствовала кровь, кивнула.
— Я не боюсь.
— Мой шофер отвезет тебя в Милан, — продолжала Изабель. — Оттуда ты переправишься в Англию. На первых порах тебе поможет мой брат Джордж, но потом… — Изабель развела руками. И с вызовом посмотрела на Аллегру. — Ты сможешь сделать такой шаг?
Аллегра никогда никуда не ездила одна, ничего сама не решала. У нее не было своих планов на жизнь. За нее все планировали родители.
Она медленно положила плюшевого медвежонка на кровать и решительно вскинула голову.
— Да, смогу.
Дрожащими руками она стала упаковывать дорожную сумку. Мать наблюдала за ней с непроницаемым лицом.
— Ведь ты никогда не стремилась к обычному благополучию, не правда ли? Ты всегда хотела чего-то большего. — Улыбка матери была саркастической. — Волшебной сказки.
Аллегра проглотила слезы.
— Разве это плохо?
Изабель пожала плечами.
— Мало кто из людей обретает эту сказку. А теперь напиши записку Стефано.
— Я не знаю, что написать!
— Скажи ему то, что сказала мне. Ты поняла, что он не любит тебя, а ты не хочешь жить в браке без любви. — Изабель достала бумагу и ручку.
Дорогой Стефано, написала Аллегра аккуратным детским почерком. Прости, но… Она закрыла глаза, из них закапали слезы.
— Ради бога, Аллегра, пора стать взрослой! — Изабель отобрала у нее ручку. — Пиши то, что я тебе продиктую.
Мать продиктовала ей несколько бездушных слов, а слезы Аллегры намочили бумагу, отчего расплылись чернила.
— А теперь тебе надо идти. Деньги у тебя в сумке. Иди, пока тебя никто не увидел.
Аллегру внезапно охватила паника. Ей стало страшно. Но что оставалось делать — выйти замуж за человека, который не только не любил, но и не уважал ее?
Одетая в джинсы и свитер, Аллегра, прижав к себе небольшую сумку, в которой было всего лишь несколько вещей, вышла в холл. Сердце ее билось так громко, что ей казалось, этот стук разносился по всей вилле.
Что она делает? Она чувствовала себя непослушным ребенком, вскочившим ночью с постели, но все было гораздо серьезнее.
По скользким терракотовым плиткам, на цыпочках, она дошла до двери и подергала за ручку. Дверь не открылась.
На секунду Аллегра почувствовала облегчение. Она не может выйти. Значит, сейчас тихонько вернется в кровать и забудет о своем безумном плане. Она уже повернулась, чтобы идти обратно, но замок в это время тихонько щелкнул. Дверь открылась снаружи. На пороге стоял Алонсо, шофер ее матери, — высокий, черноволосый, с непроницаемым лицом.
— Сюда, signorina, — прошептал он. Аллегра с тоской оглянулась на свой дом. Она не хотела покидать его, но завтра ей все равно придется уехать отсюда, и ее будет ждать гораздо худшая доля, чем эта.
А сейчас она по крайней мере сама выбирает свою судьбу.
— Signorina?
Аллегра кивнула, отвернувшись от тепло светившихся окон, и направилась вслед за Алонсо, во тьму. Под кроссовками тихо шуршал гравий.
Шофер безмолвно открыл дверцу машины, и она проскользнула внутрь, бросив прощальный взгляд на дом. В окне второго этажа, из-за прикрытых занавесок, показалось бледное лицо Изабель, и Аллегра увидела на нем холодную, жестокую улыбку триумфа. Сердце ее вздрогнуло от страха и удивления.
