Поэтому Вероника небрежным тоном добавила:
— Если только не забывать, что нас можно так назвать… — она помедлила, подыскивая слова, — только потому, что это общепринятый термин.
Деймон смотрел на нее твердым, внимательным взглядом, который она успела хорошо изучить. Через минуту он резко кивнул. Если Вероника и рассчитывала, что он будет возражать, то она ошиблась.
Проклятье! Что с ней творится? Отчего ее начало раздражать в Деймоне то, что прежде восхищало, — его рациональность?
Ладно. Иногда чувства бывают противоречивы. И об этом забывать не стоит. Очевидно, что, хотя она открыто признавалась, что не ищет Любви с большой буквы, какая-то часть ее души именно об этом и мечтала.
Возможно, им нужно было подыскать другие слова.
Деймон принес с кухни дымящуюся кастрюлю, поставил ее на обеденный стол и жестом пригласил Веронику садиться.
— Ты мой повелитель? — спросила она, игриво взглянув на него из-под крыла золотистых волос, и села на предложенный им стул.
Деймон наклонился и прикоснулся губами к ее обнаженной шее, а пальцами оттянул низкий вырез ее платья так, что обнажилось плечо. Скользнув языком по плечу Вероники, он неожиданно для нее впился зубами в нежную кожу. Она развернула затейливо сложенную салфетку и бросила в него.
— Без глупостей, Деймон! Я жду ответа.
Он отошел на другой конец стола и сел.
— Повелитель? С чего это вдруг?
— Ответь, пожалуйста.
— Хочешь поиграть в другую игру? — спросил он, вскинув брови. — В повелителя и рабыню?
Вероника покачала головой.
— В повелителя и повелительницу, Деймон. — Она поставила локти на стол и положила подбородок на руки в ожидании ответа.
— Понимаю. Ты спрашиваешь, повелитель ли я для тебя. И спрашиваешь, повелительница ли ты для меня.
— Вот именно. Но не из таких, которые одеваются в черную кожу и размахивают кнутом. — Вероника усмехнулась. — Хотя, может, и стоило бы.
Он взял коробок спичек и начал зажигать свечи, стоящие в центре стола.
— Ты, Вероника, моя любовница. Не проще этого — и не сложнее.
— Ммм… да, — согласилась она, и в ее голосе невольно проскользнуло разочарование. Вероника дотянулась до кастрюли и подняла крышку. Запахло тушеным мясом и приправами. — Но разве слово «любовник» не подразумевает настоящее чувство… — Вероника искала его взгляда. — Разве правильно называть нас любовниками, если мы не влюблены?
— Обычно ты не придираешься к словам, Вероника. — Деймон задул спичку, и дымок от нее поднялся как знак вопроса. — Или тебе вдруг разонравилось, как мы устроились?
— Вовсе нет, — отозвалась Вероника холодно-высокомерно; обычно она прибегала к подобному тону, когда чувствовала себя неуверенно.
— Тогда почему ты задумываешься о ярлыках? Тебя вдруг стало беспокоить общественное мнение?
Вероника ответила не сразу. Ее беспокоило не общество — Филдинги. От них никак не отгородишься. Тетушка живет по соседству, мать приедет на этой неделе, младшая сестра, живущая в Лондоне, уже расспрашивала Веронику о ее загадочном мужчине.
— Дело не в общественном мнении, — сказала она со вздохом. — Моя семья. Я не хочу, чтобы они… вмешивались. Хочу, чтобы все это… было нашим секретом.
— Я теперь всегда должен прятаться?
— Не прятаться, всего лишь отделиться.
— Почему?
— Я говорила тебе почему. И ты согласился.
— Только чтобы забраться к тебе под юбку.
Вероника поперхнулась, и Деймон засмеялся.
— А ты не знала, что мужчина на что угодно готов ради секса?
— Но ты… неужели ты имеешь в виду…
— Да я пошутил, — сказал он, забавляясь ее замешательством.
— Ты деловой человек, Деймон, — серьезно заговорила Вероника. — Мы заключили договор. Я хочу, чтобы ты выполнял свою часть соглашения.
— Жалуешься? Что-то очень скоро!
— Я этого не говорила.
— Но сегодня днем ты выглядела вполне… гм… удовлетворенной. Даже более чем.
Вероника вспыхнула, вспомнив, как бесстыдно предлагала себя Деймону.
— Мне не на что жаловаться, — сказала она, поражаясь чопорному звучанию собственного голоса. — Просто мы договорились, что наша игра — только для двоих.
— Мне больше никто и не нужен. Вполне достаточно единственной женщины — особенно такой изобретательной! В лесу ты просто меня уморила.
Она с трудом подавила улыбку.
— А я-то думала, что ты серьезный человек.
Деймон откупорил бутылку.
— Я был таким. — Наполняя бокал Вероники, он с силой провел кончиками пальцев по ее обнаженному плечу. — Но ты открыла мне меня самого. С другой стороны.
Его рука скользнула под платье, пронзив Веронику молнией, остановив дыхание. Деймон перекатывал ее сосок между пальцами, пока он не набух.
Она застонала и удивилась: какой гортанный звук. Неужели это она?
— Уходи… отойди от меня! — прикрикнула она, заставив себя оттолкнуть руку Деймона, хотя ей хотелось прижать ее к своей груди. — У нас серьезный разговор.
Деймон поставил бутылку на стол.
— Хорошо. Если ты уверена.
Вероника не была уверена, но все равно отогнала его. Деймон сел на свое место, явно озадаченный ее реакцией.
— Скажи-ка, как поживают твои родители?
Вероника захлопала глазами.
— Родители? Но откуда ты знаешь, что…
— Я ведь читаю газеты. Они приехали в Лондон из-за выставки твоего отца. По-моему, ты говорила об этом пару недель назад.
— Ах да. Спасибо, у них все хорошо.
— Ты виделась с ними? Когда? Но не в прошлые выходные. И ты не говорила мне, что когда-то еще была в городе.
— Я… Нет, я еще с ними не виделась. Только собираюсь.
Деймон раскладывал на тарелки тушеное мясо. Молча. Он что, рассчитывал, что она познакомит его с родителями? Вероника хотела этого по возможности избежать, хотя некуда было деваться от славы ее отца. С тех пор, как журнал «Тайм» поместил на обложке фотографию Фергюса Филдинга и окрестил его английским Пикассо, его знали даже те, чье знакомство с искусством ограничивалось чтением комиксов.
— Для шоу тебе понадобится сопровождение, — заметил Деймон.
— Незачем. Со мной напросился Брайнер Уординг. Очень настаивал.
— Тогда мне придется прятаться.
Вероника поморщилась.
— Если ты настаиваешь на таких терминах…
— Тайный любовник Вероники Филдинг, — сказал он задумчиво. — Ее маленький грязный секрет. Ну что ж, придется жить так.
