— Но как же так? — недоуменно произнесла Леся. — Если на Апостола были заведены уголовные дела, почему же он находился на свободе?
— Да! В самом деле — почему?
— Потому что как эти дела были открыты, так мы их и закрыли. За отсутствием улик.
— Как это?
— А так! Хотя родственники пропавших девушек и утверждали, что девушки вступили в религиозную общину и тут пропали, но сами члены общины твердили, что девушки покинули их и исчезли в неизвестном направлении.
— И вы им поверили?
— У нас не было улик, чтобы продолжать расследование.
— Но вы же не верите!
— Не верю. И потому лично я считаю, что неизвестный убийца оказал вам, да и нам всем, настоящее благо, — сказал оперативник. — Не слишком красиво так говорить, но не уничтожь он этого святошу, еще неизвестно, увидели бы вас, милые девушки, ваши родные и друзья.
Слова прозвучали достаточно зловеще.
— А что? — дрогнувшим голосом произнесла Кира. — Этих девушек никто больше не видел?
— Их не нашли!
— Но Звенягин…
— Он сумел доказать, что не имеет к беглянкам никакого отношения. Мол, эти девушки обращались к нему за отцовским советом и помощью, испытывая недостаток того и другого в своем собственном кругу, но получив от него то и другое, молодые особы уходили. И он больше не видел их.
— Врет! То есть врал!
— Увы, — тяжело вздохнул оперативник. — Я уже сказал вам свое мнение. Но боюсь, что теперь мы всей правды так и не узнаем.
Больше он не пожелал сообщить им никаких подробностей. В том числе не назвал он им и фамилий пропавших девушек. Добавил только, что все они были из самых разных социальных слоев — богатые, бедные, дети алкоголиков и банкиров. Но роднило их одно: все девушки были молоды, здоровы и хороши собой.
И еще, все эти девушки были самостоятельны и одиноки. Жили сами по себе. Без мужей, детей и родителей. А заявления об их исчезновении поступали от дальней родни, обычно с большим опозданием во времени, когда сделать или доказать что-либо уже не представлялось возможным.
Глава 11
Для уточнения этой информации подруги отправились к Мите. Они нашли карлика в темном углу, где он сидел на стуле, скрючившись. Маленький и жалкий.
— Что теперь будет? — прошептал он, увидев подруг. — Что теперь будет со всеми нами?
— Возьмете бразды правления в свои руки.
Но Митя был не согласен.
— Я не смогу! Мой брат был душой нашей общины. Без него все тут пропадет!
— Ладно, вы не сможете, другой сможет. Ведь был у вашего брата помощник?
Митя помотал головой. Из дальнейших расспросов стало ясно, что старший Звенягин управлял общиной практически единолично. Все активы принадлежали ему. И по наследству могли и должны были бы перейти к Мите и жене Апостола, как к ближайшим родственникам. Но проблема заключалась в том, что эти двое были слишком слабыми фигурами, чтобы принять на себя руководство таким сложным коллективом, организованным к тому же на культе личности Апостола.
— Это невозможно! — продолжал бормотать Митя. — Нет, нет. Совершенно невозможно! Все пропало. Все пойдет прахом!
Он так убивался, что подругам даже стало его жалко. Однако умом они понимали, что расслабляться ни в коем случае нельзя. Митя был весь полон каких-то таинственных намеков. И вполне мог если не знать, то хотя бы догадываться о том, кто мог желать его брату смерти. Подруги так прямо его и спросили.
— Желать смерти? — ахнул Митя. — Да вы шутите! Колю все обожали. Да что там! Его боготворили!
— Однако хочу напомнить, что ваш брат убит, — сухо произнесла Кира. — Так что как минимум один человек в общине, который его и убил, мог желать и желал ему зла.
Митя призадумался.
— Да, вы правы. Но я не могу даже представить, кто это может быть.
— А если подумать? Может быть, жена вашего брата?
— Люсенька! Что вы! Она же сущий ангел.
— Многие мужья так думали, когда кушали супчик со стрихнинчиком, приготовленный им их заботливыми женушками.
— Люсенька обожала моего брата! И очень гордилась, когда именно на нее упал счастливый жребий стать его супругой.
Из дальнейшего объяснения подруги поняли, что в общине с течением времени сложился один забавный обычай. Когда очередная действующая супруга господина Апостола отправлялась на кладбище, кандидатки в супруги Иисусовы играли в своеобразную лотерею. И та счастливица, которой доставалась бумажка с отмеченным на ней крестом, становилась новой мадам Апостол.
Супруги господина Звенягина были словно на подбор хилого здоровья. И потому за свою жизнь Апостол вдовел четыре раза. После облома с Аленой господин Звенягин женился на ее подружке. Но та девушка не протянула и полутора лет. Овдовев, господин Апостол провел жеребьевку, и Люсенька стала новой смертницей.
— Однако нашей Люсеньке повезло больше, чем остальным женам, — задумчиво покачала головой Кира.
Чья-то рука заботливо убрала зловещую фигуру мужа из жизни молодой женщины, подарив той неплохие шансы оправиться от горя, получить наследство после Апостола и дожить до глубокой старости.
— А не тут ли кроется разгадка?
— Эта Люсенька, она кто?
— В каком смысле? — пробормотал Митя.
— Как она появилась в вашей общине?
— Она дочь одного из наших старейшин.
— И теперь ее отец может занять место вашего брата?
— Вероятно. Я не знаю. Да, теперь вы сказали, и я понимаю, что Константин — отец Люсеньки — вполне может оказаться самым вероятным претендентом на это место. Если кто и должен встать во главе общины, то это именно он.
— Вы можете нас с ним познакомить?
— Нужно спросить у Люсеньки. Я не знаю, где сейчас ее отец.
— Его что, сейчас нет в этом доме?
Неужели облом? Они все так славно рассчитали. Нашли кандидата на роль убийцы. И вдруг выясняется, что его не было в момент преступления рядом с жертвой.
— Это ничего не меняет, — прошептала Кира подруге на ухо. — Этот Константин, отец Люсеньки, мог нанять или подговорить кого-нибудь.
— Но тогда доказать вину отца Люси вряд ли будет возможно.
Однако, несмотря на эти сомнения, подруги отметили, что им просто необходимо получше познакомиться с этим человеком, с Константином. А пока… пока у них были еще вопросы к бедному Мите. Человечек тяжело переживал смерть брата, который, по-видимому, был единственным родным ему существом. И хотя девушкам было неприятно терзать Митю своими вопросами в такой ужасный для него день, другого выхода они не видели.
