— Сбежала? — обескуражено поглядела она на него.
— Да ладно тебе, Берта, — улыбнулся он. — Всю ночь я не спал и мучился, а с утра понесся к тебе, но мне сказали, что тебя нет дома, уехала к кому-то погостить. Почему ты так поступила? Ты же понимаешь, что мне просто необходимо было повидаться с тобой.
— По-моему, нет ни одной причины, по которой это было бы так уж необходимо. Мы же все обсудили, — напомнила ему Роберта.
— Как это не было?! Очень даже была. Видишь ли, я много думал и решил не следовать твоему совету — жестокому совету. Господи, какое же счастье видеть тебя вновь! Теперь жизнь моя станет намного лучше. Один твой вид успокаивает мое измученное сердце, ты сильно похорошела с тех пор. Если бы ты только знала, как мне хотелось увидеть тебя снова, хоть одним глазком взглянуть…
— Успокойся! Ну, пожалуйста… — умоляла Роберта, чье сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она попыталась отвернуться от него.
Но Стэн продолжал гнуть свое, будто не замечая ее слов.
— Это было очень нелегко, Берта, — с чувством говорил он, страстно поблескивая глазами. — Я впал в отчаяние, когда ты сбежала от меня. Потом посмотрел на вещи твоими глазами и, бог свидетель, изо всех сил старался позабыть тебя. Пытался сделать Сильвию счастливой. Надеюсь, что у меня получилось. Даже бросил ради нее работу у Масси, приехал сюда, к ее дядюшке, чтобы он мог приглядывать за ней. Теперь я рад, что согласился. Это судьба, Берта, судьба. Разве ты сама не видишь? Где бы нам поговорить? Я должен увидеться с тобой наедине… но только не здесь, не в больнице.
Роберта пребывала в таком замешательстве, что не смогла вымолвить ни слова, и вздохнула с облегчением, когда в комнату вошла еще одна медсестра. Доктор тут же покинул комнату, бросив на ходу какое-то ничего не значащее замечание. У Роберты голова шла кругом, и, стараясь не выдать своих чувств, она занялась цветами своего пациента. Надо бежать из больницы. День за днем видеть Стэна, разговаривать с ним, может, даже работать бок о бок, слушать его проникновенный голос — это слишком для любой девчонки, и совершенно не важно, избавилась ли она от напасти, называемой любовью. А ведь всего несколько часов назад она была уверена, что излечилась, что ей все равно, но одно его прикосновение — и тщательно выстроенные крепостные стены рухнули.
Всю ночь Роберта проворочалась в постели, стараясь найти подобающий предлог для увольнения, такой, чтобы не вызвал у шефа никаких подозрений. В итоге она решила, что просто заявит, будто нашла новое место и переводится туда. В конце концов, кому какое дело, почему она вдруг решила уехать из Гарсдена?
Мисс Моррисон ужасно расстроилась. Такие талантливые медсестры — большая редкость. Ей ужасно не хотелось отпускать Роберту, и поэтому она направилась прямиком к доктору Холмсу.
Шеф послал за Робертой и засыпал ее вопросами. Почему она решила уволиться? Из-за зарплаты? Но ведь она прекрасно знала, когда устраивалась, какое в их больнице жалованье. Может, случилось что-то такое, что повлияло на ее столь скоропалительное решение? Холмс с несколько грубоватой откровенностью заявил, что не желает ее увольнения, и это польстило Роберте. «Больница Ребекки Мор» гордится своим персоналом и не приветствует перемен. Может быть, мисс Камерон еще передумает? Может, ей надо съездить отдохнуть? Ненадолго, конечно, она же знает, что сейчас каждый человек на счету. В это время года больница, как обычно, переполнена.
Во время этого допроса Роберта еще больше пала духом. Ей стало стыдно за свою черную неблагодарность, которой она собиралась отплатить за все хорошее, сделанное для нее. Девушка была уверена, что не достойна этой заботы и уважения со стороны доктора Холмса, и чувствовала, что старик раздосадован ее внезапным порывом, тем более что он не понимает его причин.
«Вот что случается, если ты решаешься работать в частной клинике маленького городка, — думала она. — Люди к тебе привыкают, считают, чуть ли не родственницей, в больших клиниках такого не бывает».
Неожиданно взгляд умных, проницательных глаз старика стал еще пронзительнее, и он будто бы ни к селу ни к городу ляпнул:
— Похоже, доктор Николс рад, что ты у нас работаешь.
Девушка с трудом сглотнула и облизала губы:
— Очень мило с его стороны. Вы все так добры ко мне, и мне бы ужасно не хотелось, чтобы вы, доктор Холмс, посчитали меня неблагодарной… — завела она, но старик нетерпеливо махнул рукой.
— Подумай, хорошенько подумай, Камерон, — пробурчал он. — И я надеюсь, что ты решишь не уходить, остаться с нами. Это все.
Именно Стэнли Николс помог ей сделать выбор. Стэн, который вызвал ее в тот же вечер в кабинет доктора Холмса.
— Ты не можешь уволиться, Берта, — безапелляционно заявил он. — Особенно теперь. Дядюшка Сильвии и так не в восторге от меня, а по тому, как он говорил о твоем решении уйти сразу после моего появления в клинике, мне показалось, что он решил, будто виной всему именно я. Это просто невероятно! Ты не можешь сбежать от меня во второй раз, Берта. Тогда выходит, что я до сих пор тебе не безразличен. Ох, любовь моя, ты даже представить себе не можешь, что означает для меня знать, что ты рядом, что я могу каждый день видеть тебя, слышать твой голос и даже дотронуться до твоей руки. Неужели ты никак не поймешь, что нужна мне? Ты такая холодная, такая неприступная, но все равно ты должна осознавать, что я до сих пор горю в огне страсти. Я был дураком, признаю, как я мог переложить решение на твои плечи! Но даже твоя дружба — бальзам на мое израненное сердце. Ты такая сильная, Берта. Ставишь долг выше любви. Неужели ты не видишь, что всем нужна? И больнице, и шефу, и мне.
Стэн знал, как уговорить ее, сумел затронуть нужные душевные струны. Без нее не обойтись. Она сильная и может помочь ему тоже стать сильным. Серо-голубые глаза засветились преданностью. Стэнли почувствовал легкую досаду. Преданность к кому… или к чему? К нему или к клинике, которую он представляет? Он поймал ее руку и прижал к своей щеке, с удовлетворением отметив, что выражение лица девушки тут же сменилось. Преданность превратилась в сладкое дремотное состояние, которое постоянно застилало ей глаза тем летом.
Роберта вырвала свою руку и сделала шаг назад.
— Хорошо. — Голос ее дрогнул, в горле запершило. Роберту трясло. Куда же подевалась ее пресловутая сила? Куда подевалась решимость, с которой она толкнула Стэнли Николса в объятия другой девушки? Теперь ситуация в сто, в тысячу раз хуже, ведь он муж другой женщины. Он не значит для нее ровным счетом ничего и никогда не будет. Роберта успокоилась и собрала нервы в кулак. — Я остаюсь. Скажем так, выбора у меня все равно нет. Но прошу вас зарубить себе на носу, доктор Николс: что было — то сплыло. Не надо вспоминать то безрассудное лето. И не стоит тешить себя фантазиями, будто в моем сердце есть что-то, кроме дружбы. Придется поверить, иначе я уйду из клиники. Доктор Холмс прекрасно относится ко мне. Я восхищаюсь им и уважаю его.
— Конечно, Берта, — прошептал он. — Несмотря на немалый возраст, Док остается великолепным хирургом. Я рад подставить ему свое плечо, помочь тянуть тяжелый воз обязанностей, который он столько лет тащил в одиночку. И мне абсолютно все равно, почему ты остаешься, лишь бы осталась. Умница, девочка!
