Ничего не видя от невыносимых мучений, но зная, что надо заставлять себя как-то функционировать, что-то делать, Белинда побрела в ванную и включила воду, надеясь дождаться холодной. Не дождалась, встала под почти горячие струи и простояла так минут сорок, пока немного не утихла пульсирующая боль в висках. Выключила воду, вышла, намотала на голову полотенце, завернулась в другое, подошла к окну… И заплакала. Слезы катились и катились по щекам.
Сегодня канун Рождества. Они с Освальдом собирались поехать в горы. Гора Дарлинг, озеро Вайангала и пещеры Аберкромби… Наверное, он уже едет туда, может даже не один. Наверное, захватил с собой Саманту.
Чувствуя, как к горлу подступает тошнота от мыслей об Освальде наедине с Самантой, она решительно отбросила полотенце и начала одеваться.
И в эту минуту раздался стук в дверь.
Он был настолько неожиданным, что Белинда замерла. Кто бы это мог быть? Только Брендон знает, где она, но он собирался улететь сегодня утром. И его приятель Боб, но тот должен был уехать еще вчера… Наверное, уехал, а потом обнаружил, что забыл что-нибудь, и вернулся.
Стук раздался снова — настойчивый, властный.
Она накинула халат, завязала пояс и пошла открывать.
7
Она стояла и тупо смотрела на Освальда Фергюссона.
Освальд… он был здесь. Он не уехал с Самантой, он разыскал ее, Белинду!
Все ее существо мгновенно ожило и воспарило на крыльях небывалого счастья. Но эйфория кончилась так же внезапно, как началась. Ей на смену пришли воспоминания. А с ними и гнев, и осознание того, что то, что Освальд Фергюссон стоит здесь, на пороге этой жалкой квартирки в этом жутком районе, ничего не меняет.
Все осталось по-прежнему. И то, что она, Белинда, отдавшись злейшему врагу, предала память Джона, своего второго отца, человека, вырастившего ее, когда родная мать отказалась делать это. И то, что он, как и прежде, находится в связи с Самантой.
Белинда сделала запоздалую попытку закрыть дверь, но Освальд был готов к этому. Спустя мгновение оба оказались внутри, она — прижимаясь спиной к стене, он — прислонившись к закрытой двери, со сложенными на груди руками.
Сердце ее стучало тяжело, как кузнечный молот.
— Что тебе надо? — с трудом выдавила она. — Почему ты здесь?
— А ты как думаешь?
Его бесстрастное, без всякого выражения лицо так же, как и бесцветный голос, подсказало ей ответ: он пришел, потому что она осмелилась сбежать, не сказав ему ни единого слова. Его величество гневалось.
— Как ты узнал, где я?
— Какое это имеет значение? — небрежно отмахнулся он, потом криво усмехнулся и добавил: — Если думаешь, что тебя выдал Брендон, то ошибаешься. Он был нем как рыба. Иначе мне не понадобилось бы столько времени, чтобы найти тебя.
— Я просила его не говорить, — тихо сказала Белинда.
— Так я и думал.
Вскинув голову, она воинственно осведомилась:
— Ну а теперь, когда ты все же нашел меня, что тебе нужно? Мои извинения?
Ее темные глаза встретились с его синими, и она вдруг поняла, что Фергюссон в ярости. Но ответил он ей тихим голосом:
— Извинения были бы уместны. Но этого мало. Мне нужно много большего.
— Чего же это? Денег, что потратил на меня?
— Прекрати дерзить мне, как глупая девчонка, а то я могу положить тебя на колено и отшлепать!
Белинда даже попятилась от неожиданности и вдруг почувствовала, как покосился намотанный на голове тюрбан. Сняв полотенце и тряхнув влажными волосами, она снова посмотрела на Освальда и заметила в его глазах странный блеск.
С чувством собственного достоинства она произнесла:
— Извини. Я не должна была так говорить.
— Да, не должна.
Белинда глубоко вдохнула и продолжила официально-вежливым тоном:
— Ты был удивительно добрым и щедрым хозяином. И я искренне надеюсь, что ты простишь, что я покинула твой гостеприимный дом так внезапно.
— Браво! — едко заявил он.
— Ну что же еще тебе надо? — спросила Белинда, пытаясь под напускной бравадой скрыть нарастающий страх.
— Много, как я и сказал. И в первую очередь ответы на целую кучу вопросов. Например, почему же ты все-таки сбежала без предупреждения и почему решила вернуться в Штаты? — Так он и об этом знает… — Впрочем, они могут подождать до лучших времен. Сейчас пора ехать. Прогноз предсказывает песчаную бурю к вечеру, а мне не хочется зря гробить машину, — заявил Фергюссон. Белинда непонимающе уставилась на него. — Если ты еще не позабыла, мы собирались провести Рождество в охотничьем домике в горах. Вспоминаешь?
Несмотря ни на что, ей отчаянно хотелось уступить.
Без ума от любви и тоски, с которыми так и не смогла справиться, Белинда говорила себе, что это лишь возможность пробыть с ним еще несколько дней. Всего два или три, совсем пустяк, но за это время, глядя на него, слушая его, она сумеет взять себя в руки и успокоиться… И уйти потом совершенно хладнокровно, даже не оглянувшись.
Но здравый смысл тут же подал голос и приказал не обольщаться. Это ей не удастся. Это все равно что поднести спичку к луже бензина.
Покачав головой, Белинда деревянным голосом произнесла:
— Я передумала.
Освальд приподнял бровь и как-то недоверчиво взглянул на нее.
— Правда?
— Правда. Я не хочу проводить праздники с тобой ни в горах, ни в любом другом месте, — твердо заявила Белинда.
Фергюссон был отличным игроком в покер. Сейчас или никогда, решил он и с непроницаемым лицом заявил:
— Боюсь, дорогая, что теперь имеет значение только то, чего хочу я, как бы не по-джентльменски это ни звучало. Так что тебе лучше начать одеваться. Или, может, ты хочешь, чтобы я помог тебе?
С трудом переводя дыхание, она выкрикнула:
— Нет, этого я никак не хочу!
— Тогда у тебя на все про все пять минут.
Но Белинда упрямо покачала головой.
— Я не буду одеваться. Я никуда не еду.
Освальд пожал плечами.
— Очень хорошо.
На короткое мгновение она решила, что выиграла, пока не увидела, что он целенаправленно приближается к ней. В нем была такая мощь, такая пугающая сила, что Белинда пятилась, не отводя от него глаз, пока не наткнулась на кушетку.
— Я же сказала тебе, что никуда не поеду!
Не обращая внимания на протесты, он начал развязывать пояс ее халата. Задыхаясь от волнения, молодая женщина попыталась оттолкнуть его руки.
— Я не желаю, чтобы ты одевал меня!
