Белинда пригляделась и увидела небольшого, не больше фута, удивительно пушистого серо-бурого зверька со смешными ушами и носом. Он, очевидно, услышал их голоса и сидел, повернувшись и глядя на них крохотными блестящими глазками-бусинками.
От волнения Белинда вцепилась в руку своего спутника — зрелище было столь трогательным, что она забыла обо всем.
— Это кто?
— Коала — сумчатый медведь. Нам здорово повезло, что мы увидели его. Они обычно сидят совершенно неподвижно, а этот потянулся за листом, вот я и заметил его.
— Господи, какой смешной! Просто чудо какое-то! — восхитилась Белинда.
— Давай подойдем ближе, — предложил Освальд.
— А он не убежит?
— Вряд ли. Коалы вообще-то очень доверчивы, а эти почти ручные. С ними часто играют Бетси и Вэллс. Это дети владельцев отеля, что неподалеку. Только не беги, иди спокойно.
Они, не торопясь, приблизились к эвкалипту.
Любопытный зверек медленно спустился на несколько футов, не сводя с них внимательных глаз.
— А что он ест? Может, ему что-нибудь дать?
— Нет, — усмехнулся ее наивности Освальд, — коалы питаются только эвкалиптовыми листьями. Осторожно, — предупредил он Белинду, видя, что та протянула к зверьку руку, — этот малыш может поранить тебя, желая поиграть. У них очень длинные и острые когти.
— Какой хорошенький! — восхищенно ахнула Белинда, глядя, как симпатичный медвежонок осторожно приближается к ним и принюхивается.
Но, видно, что-то ему не понравилось — то ли запах ее духов, то ли одеколона Освальда, — а может, просто появились более интересные дела, и малыш коала повернулся и неспешно полез в крону.
— Ну вот ты и посмотрела на самого интересного представителя животного мира Австралии, — сказал Освальд, беря ее под руку и направляя к озеру. — Надо бы свозить тебя в Коала-парк, как это я раньше не додумался? Всего-то миль двадцать — тридцать от Сиднея.
Они подошли к небольшой пристани, где были привязаны несколько лодок и ярко-синий с белыми полосами катер.
— На этом мы и поедем, — сообщил ей хозяин. — Нравится?
— Очень, — с искренним восхищением ответила Белинда.
Освальд подтянул катер ближе, спрыгнул на нос, подал своей гостье руку.
— Стоя поедешь или сидя?
— Стоя, конечно, — не колеблясь, ответила она.
— Тогда лучше сними платье, а то вся вымокнешь.
Белинда с сомнением покосилась на него, но выражение его лица было совершенно невинным. Освальд с головой ушел в работу: включал разные тумблеры, проверяя исправность приборов.
— Муж миссис Уоррен следит за ним, но никогда не мешает проконтролировать все самому, — усмехнулся он, заметив ее взгляд. — Ну что, готова? Тогда поехали, только держись крепко!
Мотор взревел, разорвав буколическую тишину. Катер буквально прыгнул вперед, и Белинда восторженно взвизгнула и подставила лицо ветру и брызгам.
Три часа промелькнули, как пять минут. Оба забыли на время свои проблемы и разногласия и наслаждались, как дети, солнцем, водой, быстроходной игрушкой.
Но всему хорошему, увы, приходит конец. Подошла к концу и эта прогулка, когда Освальд заметил, что у Белинды непривычно покраснело не только лицо, но и тело там, где не было прикрыто купальником.
— Да ты сгорела! — воскликнул он. — Черт, как это я не подумал! Скорее домой, у меня есть отличная мазь, которую готовит миссис Уоррен по рецепту, тайну которого не выдает никому. Помогает на сто процентов.
Развернувшись, они направились к пристани. Заглушив мотор, Освальд помог Белинде надеть платье. Прикосновение ткани к обожженным местам причиняло боль, но, когда он чуть дотронулся ладонью до ее груди, что-то поправляя, молодая женщина вздрогнула уже не от боли.
Господи, какими удивительными были эти часы, когда не надо было ни думать, ни выяснять отношения, ни размышлять о предстоящей разлуке. На это время ей показалось, что так будет продолжаться вечно, но вот прогулка закончилась и они возвращаются в домик.
Белинда сразу все вспомнила. Ей скоро надо уезжать, она не может провести с ним еще одну ночь. Ни за что!
Теперь она знает совершенно точно: она, Белинда Стэджерфорд, любит отчаянной, безответной любовью Освальда Фергюссона, коварного любовника, современного Дон Жуана, сменяющего женщин одну за другой, не задумываясь ни на минуту, лживого обманщика. Более того, человека, повинного в смерти ее второго отца.
Хотя, как любила повторять Марта, танго танцуют только вдвоем. Так что Саманта тоже ответственна за случившееся. С другой стороны, разве был у нее шанс устоять, если Освальд включил свое обаяние на полную мощность?
Я же сама растаяла, как воск в пламени свечи, напомнила себе Белинда.
Погруженная в невеселые мысли, она и не заметила, как они добрались до дому.
9
— Черт, какой же я идиот, не смог даже нормально позаботиться о тебе! Надо же, не подумал, что ты можешь сгореть с непривычки. Наверное, жутко больно? — Освальд отвернул крышку с большой стеклянной банки и зачерпнул пригоршню сомнительного вида мази. — Ложись сначала на живот, — скомандовал он и начал плавными движениями наносить странную массу на воспаленную кожу.
Белинда немедленно задрожала. Какие у него удивительные руки, доставляющие ни с чем не сравнимое наслаждение…
— Что, больно? — заботливо спросил он.
Она заставила себя покачать головой.
— Нет, холодно.
— Это тебя знобит от ожога. Ничего, потерпи чуть-чуть, через полчаса все пройдет, — заглянув ей в глаза, заверил Освальд. — Теперь вставай, намажу живот…
Белинда продолжала заниматься самобичеванием. Несмотря ни на что — ни на смерть Джона, ни на коварство Саманты, ни на то, что знает, скоро настанет разлука и принесет с собой душевную боль, — она ведет себя как жалкая потаскушка. Даже сейчас, когда Освальд всего лишь лечит ее, она вся пылает и истекает соком. Захоти он взять ее прямо здесь, на этой кушетке, — она уступит сию же секунду, с радостью, без колебаний. Нет, единственное, что она может сделать, чтобы избавить себя от постоянного унижения, — это проложить между ними океан.
Ясно, сегодня ей уже не уехать. Слишком поздно, да и Освальд не отпустит. Но даже если удастся уговорить его отвезти ее обратно в Сидней завтра, то надо еще как-то пережить предстоящую ночь…
— Ну вот, готово, — прервал ее горестные размышления голос Освальда. — Так получше?
— Да, намного, — поспешно ответила она, озираясь. Стоять почти обнаженной перед ним было неловко.
— Я вымою руки и вернусь. Захватить тебе чего-нибудь попить?
— Да, спасибо, — натянуто ответила Белинда.
