Освальд протянул его Белинде и сказал:
— Поскольку сегодня будет, естественно, гусь, то, думаю, самым уместным окажется кларет. Или ты предпочитаешь шампанское?
Но Белинда намеревалась оставаться в трезвом рассудке до возвращения домой и ответила:
— Выбери, что тебе нравится. Я буду пить только минеральную воду.
Он кивнул и сказал:
— В таком случае мы оба будем пить минеральную. Вашу фирменную, пожалуйста. — А когда официант удалился, спросил: — Как твоя голова? Все еще болит?
— Нет, — не задумываясь, ответила Белинда и тут же пожалела, увидев его ироническую усмешку.
— Значит, просто осторожничаешь?
Черт бы его побрал! Он читает ее мысли как открытую книгу.
Освальд встал и протянул руку.
— Раз голова не болит, не хочешь ли потанцевать?
Ей было страшно подумать о том, чтобы снова оказаться в его объятиях. Она знала, что сразу утратит остатки самоконтроля, но, не желая устраивать сцену, ответила:
— С удовольствием.
Они прошли на площадку и закачались под приятную, чуть грустную мелодию. Освальд прижал ее к себе, и Белинда на время забыла обо всем и только наслаждалась ощущением его близости. Музыка закончилась, он вежливо поклонился и провел ее к столику, все время посматривая по сторонам.
Им тут же подали традиционного фаршированного гуся и легкий салат. Пока официант расставлял тарелки, подошел второй и, наклонившись к Освальду, тихо произнес:
— Мистер Фергюссон, вам звонят. Не пройдете ли к стойке бара?
— Да, благодарю.
Он извинился перед Белиндой, еще раз оглянулся и удалился.
Она ковыряла вилкой в тарелке — аппетита не было ни малейшего. Да и какой тут аппетит, когда столько всего произошло, столько всего надо обдумать. Молодая женщина лениво поглядывала по сторонам, как вдруг заметила приближающуюся к ней знакомую фигуру.
Так вот кого Освальд искал глазами! Вот кого ждал! Гнусный обманщик, он сочинил всю свою историю от начала до конца!
— Надеюсь, ты не будешь возражать, что я подошла вот так запросто, — произнесла Саманта.
— Боюсь, ты разминулась с Освальдом, — холодно сообщила ей Белинда. — Его пригласили к телефону.
Но девушка покачала головой.
— Он думал, что будет лучше, если мы поговорим наедине, без него. Можно мне присесть? — Видя, что Белинда не отвечает, Саманта опустилась на свободный стул и быстро заговорила с выражением невыносимой грусти на лице: — Белинда, выслушай меня, пожалуйста. Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, но…
— Ты не должна ничего объяснять. Я и так все уже знаю.
— Знаешь? Но Джон уверял, что ты не в курсе, что ему удалось скрыть это от тебя. Слава Богу, чертовы газетчики так увлеклись намеками на мистера Фергюссона, что не раскопали…
— Что не раскопали? — перебила ее Белинда.
— Ну, то… что Джон был наркоманом.
Ей показалось, будто лошадь ударила ее копытом. Она побледнела, покраснела, потом снова побледнела и, запинаясь, сказала:
— Я… я не верю тебе. Ты лжешь…
— Увы, Белинда. Да и зачем мне врать? Это чуть не разбило мне жизнь. И погубило его. Началось все почти невинно. Он познакомился в баре с парнем, который, как и Джон, увлекался бейсболом. И тот как-то подсунул ему сигарету с марихуаной. Потом еще и еще. Парень оказался распространителем и втягивал его все глубже и глубже, предлагая все новые и новые препараты, пока Джон не попробовал ЛСД. Знаешь, когда я нашла его первый раз без сознания, то пришла в ужас и хотела вызвать «скорую», но он очнулся и уговорил меня не делать этого.
В ответ на мои просьбы Джон каждый раз клялся покончить с наркотиками и держался какое-то время, но потом все-таки срывался. Я умоляла его обратиться за помощью, но он стыдился того, что не может справиться с этим самостоятельно. Так все и тянулось до того утра, когда я вошла в ванную и увидела его в таком состоянии, что он не мог даже шевельнуться, не то что идти на работу. Тогда я заявила, что не в силах больше смотреть, как он губит себя, и вернула ему кольцо…
Белинда, затаив дыхание от ужаса, слушала Саманту и понимала, что все это скорее всего правда. Страшная правда.
— А вечером меня попросили подменить миссис Леннард, — продолжила меж тем девушка. — Мы с мистером Фергюссоном долго работали, а когда я спустилась вниз, то обнаружила, что на улице льет как из ведра. Он спустился следом и увидел, что я пережидаю дождь, потому что зонта у меня не было. С утра солнце сияло. Тогда он предложил меня подвезти, и в такси я «сломалась»: расплакалась как дура и все ему выложила. А он отвез меня в отель и накормил.
И хотя он, похоже, чувствовал себя немного неловко, оказавшись рядом с истеричной служащей, но проявил массу терпения и такта. А когда пришла пора идти домой, я не смогла… Как только вспомнила Джонни с белым словно полотно лицом, лежащего на полу в ванной, так снова разрыдалась. Тогда мистер Фергюссон снял номер и сказал, чтобы я как следует выспалась. А утром позвонил и спросил, как я себя чувствую, накормил завтраком и на такси отправил домой. Когда я приехала, Джон ждал меня, вне себя от ярости. Я рассказала ему все, что было, но он не поверил. Заявил, что теперь понимает, почему я вернула кольцо. Я посоветовала ему не быть смешным, попыталась убедить его, что все было совершенно невинно…
— Это правда, Сэмми? Что все было невинно?
— Конечно, правда, — совершенно искренне, без малейшего колебания ответила девушка и прибавила: — Да разве обратил бы на меня внимание такой человек, как мистер Фергюссон, который, стоит только пальцем поманить, может заполучить самую шикарную женщину?
— Да, но пресса, похоже, думала именно так, — возразила Белинда.
— Да, пресса… — презрительно махнула рукой Саманта. — Из-за их домыслов меня на работе чуть со свету не сжили. Спасибо, мистер Фергюссон и тут помог, а то не знаю, что и делала бы. — Она тяжело глотнула. — Белинда, мне так жаль. Особенно жаль, что я послушалась Джонни и ничего не рассказала тебе. Может, тогда ты бы смогла повлиять на него, спасла бы его…
Белинда поверила, безоговорочно поверила девушке, которая и раньше нравилась ей.
— Не думаю, Сэмми, — печально сказала она. — Джон был взрослым мужчиной. Если он не смог остановиться ради женщины, которую любил и на которой хотел жениться, то что значили бы мои слова?
Саманта вздохнула.
— Знаешь, я долго упрекала себя. И сейчас иногда упрекаю, но…
К столику приблизились двое мужчин — Освальд Фергюссон и высокий парень лет двадцати шести. Саманта так и просияла, увидев их. У Белинды же похолодело в груди: значит, ее все же обманули, вон как она смотрит на него…
— Белинда, — сказал улыбаясь Освальд, — позволь представить тебе Роберта Остина, того самого, в чьей бывшей квартире я нашел тебя. Он, кстати, невзначай и выдал мне, где ты находишься. Между прочим, я уже отдал ему ключи. Он — сын Питера, который нас встречал. Он привез сюда мисс Макартур, чтобы познакомить ее с будущими родственниками.
