Патрик, похоже, переживал нечто подобное. Во время визитов в больницу он старался не подходить к Луси слишком близко, особенно если она была в ночной сорочке. Они старались не соприкасаться, не целовались, когда прощались, только молча смотрели друг на друга. К сожалению, во время небольшого инцидента с представителями прессы, когда Патрик вел Луси сквозь кучку столпившихся у входа в дом репортеров, он обнял ее за талию. Этот почти машинальный жест одинаково сильно подействовал и на Луси, и на Патрика.
— Ты останешься здесь до конца недели, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — И непременно посетишь со мной театр!
— Нет, ничего не получится, — покачала головой Луси.
Она старалась говорить твердо, но ее сердце ускоренно стучало в груди от волнения.
Во время этого разговора они с Патриком стояли друг против друга в холле у подножия лестницы.
— Если ты не согласишься пойти со мной в театр, я тебя сейчас поцелую, — пригрозил он.
Луси продолжала смотреть на него, не находя слов для ответа. Ее одновременно испугали сразу две возможности — что Патрик действительно может ее поцеловать и что он все-таки не сделает этого. В ее воображении тут же начала вырисовываться картина этого поцелуя. Судя по угрожающим ноткам в голосе Маккинли, его намерения были вполне серьезными, а в его действиях вероятнее всего не будет нежности. Предполагаемый поцелуй окажется страстным и жаждущим.
Луси не привыкла к подобным вещам, но была уверена, что все исходящее от Патрика примет с радостью. Более того, этот поцелуй доставит ей неземное блаженство.
— Лу, ты слышишь меня?
— Да, милорд, — сдавленно произнесла она, несмотря на волнение все же не отказав себе в удовольствии слегка поддеть Патрика.
Он сгреб ее за плечи и порывисто прижал к себе, напряженно глядя ей в лицо сверху вниз.
— Падди! — процедил он сквозь зубы. — Ты уже начала называть меня «Падди» и будешь продолжать в том же духе, иначе я не только поцелую тебя, но сделаю также еще кое-что!
— Падди... — едва слышно произнесла Луси дрожащим шепотом.
По лицу Маккинли пробежала судорога, словно он усилием воли заставил себя остановиться и отменить изначальное намерение прильнуть к губам той, кого он столь страстно сжимал в объятиях. Не говоря уже о том, чтобы узнать ее всю.
Луси заметила в его глазах отражение внутренней борьбы. Ей захотелось помочь ему справиться с собой, но как она могла сделать это, если их тела по-прежнему тесно соприкасались, а губы Патрика находились всего в трех дюймах от ее лица? Казалось, еще немного, и он все-таки поцелует ее, подарив тем самым райское блаженство, которого она так жаждала.
Внезапно раздавшийся на лестнице звук чьих-то шагов заставил их испуганно отпрянуть друг от друга. На лице Патрика появилось выражение школьника, застигнутого на какой-то шалости. Луси прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Все происходящее напомнило ей одну из комедий Шекспира, только она никак не могла понять, кто исполняет положительную роль, а кто — отрицательную.
— Это просто безобразие! — донесся сверху ворчливый голос старого камердинера. — Ни в какие рамки не вписывается!
На мгновение Луси подумала, что Роберт имеет в виду их с Патриком, но тот говорил о репортерах.
— Я еще раньше пытался избавиться от этих наглецов, милорд, — продолжил старик извиняющимся тоном. — Но они не обратили на меня никакого внимания. — Затем он с приветливой улыбкой повернулся к Луси. — Как вы себя чувствуете, мисс Луси? Милорд сказал мне, что больничная процедура, ради которой вы приехали, прошла хорошо.
— Врачи настроены оптимистично, — улыбнулась та в ответ. — Кении уже выглядит лучше, а я сгораю от желания выпить чашечку вашего чая.
— В таком случае я оставляю тебя с Робертом, — Маккинли значительно взглянул на нее, — а сам вернусь к Сиду. Он ждет меня, чтобы отвезти в офис. — Он секунду помедлил. — Я велю секретарше заказать нам билеты на пятницу. Что ты предпочитаешь: драму или мюзикл?
Луси не решилась спорить с Патриком в присутствии Роберта.
— Драму.
Маккинли кивнул, потом коротко попрощался и ушел. Как уже не раз бывало, Луси еще некоторое время продолжала смотреть ему вслед. Через минуту она вздохнула и перевела взгляд на камердинера. Оказалось, что тот внимательно наблюдает за ней. Выражение, сквозившее в его проницательных серых глазах, заставило ее покраснеть.
— Прошу вас, Роберт, не начинайте все сначала, — резко произнесла Луси. — Не беспокойтесь, скоро я уеду и ваш драгоценный хозяин вновь будет в безопасности.
Она решительно направилась мимо камердинера вверх по лестнице, но тот придержал ее за плечо.
— Меня волнует не только милорд, — тихо заметил он. — Мне не доставит большой радости осознание того, что молодая и приятная во всех отношениях леди страдает. Его светлость хороший человек, но, как он сам недавно сказал, он всего лишь простой смертный. А значит, мисс Луси, он не может не испытывать к вам влечения.
В эту минуту Луси недоставало только выражений сочувствия со стороны камердинера. Она могла бы справиться с неудовольствием старого слуги, но его доброта была выше ее сил. Как Луси ни сдерживалась, слезы все равно ручьями полились из ее глаз.
— Ах, Роберт! — всхлипнула она, ломая пальцы. — Дорогой мой Роберт!
С этими словами Луси припала к широкой груди камердинера. Тот, казалось, на несколько мгновений смутился, но потом медленно поднял руку и обнял Луси за плечи.
— Ну-ну, не нужно плакать, — успокоительно произнес он. — Все не так плохо, как кажется, верно?
— Нет, плохо! — возразила Луси сквозь слезы. — Я люблю его! Понимаете? Люблю!
Роберт застыл от неожиданности.
— Не говорите так, мисс Луси. Вам нужно выбросить эти мысли из головы.
— Не могу. Я только об этом и думаю.
— Этого-то я и боялся. Потому что он тоже думает только о вас, — мрачно заметил камердинер. — Но любви здесь нет и в помине, детка. Милорда обуревают лишь физические желания.
— Но подобные желания есть и у меня! — вновь всхлипнула Луси.
— Дорогая моя! — возмущенно воскликнул Роберт, мгновенно отстранив ее от себя.
Луси удивленно взглянула на него, утирая слезы. Ей непонятна была внезапная перемена в его настроении. Но потом она догадалась, что Роберт принадлежит к совершенно другой эпохе и ему претят современные нравы. Разумеется, он до сих пор считает секс чисто мужской прерогативой, и признание Луси в том, что она тоже заинтересована в интимных отношениях с Патриком, прозвучало для старого камердинера кощунственно.
— Простите, Роберт. Кажется, мои слова шокировали вас, но поверьте, что о физической любви думает не только ваш молодой хозяин. Возможно, вы будете удивлены, но сейчас многие молодые леди живо интересуются этим предметом, — невесело усмехнулась она. — Поэтому не бойтесь того, что ваш милорд поведет меня в театр или еще в какое-нибудь людное место. Гораздо опаснее будет, если мы с ним окажемся наедине здесь, в этом шикарном доме. Нас не спасет даже то, что наши спальни находятся на разных этажах, а вы выступаете в роли бдительного стража нашей нравственности.
