Георгиос миролюбиво улыбнулся:
— Найдем кого-нибудь, когда время придет. Мириам достаточно красива, чтобы жених забыл обо всем остальном.
— Может быть, — упрямилась его жена. — Но кто променяет медовый месяц на вечный уксус?
Все молчали. Адам достал из корзины еще две тарелки и, разложив их, пригласил женщин к трапезе.
— Ешьте, прошу вас, — обратился он к Умм-Яхье. — Давайте забудем о формальностях. Мириам скоро получит подарок, и тогда вы уж совсем ничего не съедите.
— Ах да! — Мириам мгновенно вернулась к интересовавшему ее предмету. — Адам, ну теперь-то можно? Ты ведь сказал, что можно будет, когда мы сядем есть. Я больше не в силах ждать.
Адам не спеша поднялся и вытащил сверток. Он передал его в жаждущие руки и снова уселся улыбаясь. Несомненно, Мириам развлекала его. Он был внимателен, и он понимал ее. Но он не давал ей вести себя лучше среди незнакомых людей, подумала Викки с горечью. Она наблюдала, как Мириам разворачивает материю и как полночная синева ложится ей на колени, сверкая и переливаясь серебром, как звезды в ночи. Мириам растянула ткань и набросила себе на плечи.
— Какая прелесть! — прошептала она.
Адам смотрел на эту арабскую девушку с такой нежностью, что Викки почувствовала легкий приступ ревности.
— Знаешь, ты просто очаровательна, — сказал он с улыбкой.
Мириам подалась вперед.
— Правда? Адам, ты действительно думаешь, что я красивая? — Она потеряла равновесие, то ли умышленно, то ли нет, и опустилась на колени рядом с ним. — О Адам, огромное спасибо! Ты даришь мне истинное счастье! — Она оглядела их всех сверкающими глазами. — Ну разве он не удивителен?
Умм-Яхья бесстрастно отрезала себе еще хлеба. Она высвободила край чадры, чтобы подносить ко рту еду, но выражения ее лица видно не было.
— Он слишком добр к тебе, — сказала она твердо. Мириам тут же надулась.
— Тебе бы хотелось, чтобы он мне этого не приносил! — обвинила она сестру. Она быстро повернулась к Викки: — Полагаю, вам бы тоже этого хотелось.
— Ну почему же? — ответила Викки. — В конце концов, я сама помогала Адаму выбрать материал.
Мириам отбросила ткань.
— Вы не выбирали! — воскликнула она истерично. — Адам, скажи, что она не выбирала! Это твой подарок!
Кажется, даже Адаму этого было уже более чем достаточно.
— Какая разница? — спросил он, потеряв терпение. — Это всего лишь маленький подарок тебе, и не надо тут разыгрывать целый спектакль.
Мириам тут же ему улыбнулась.
— Прости, — прошептала она. — Мне очень понравилось. Ты меня осчастливил! Да, осчастливил!
— Ну ладно, — бросил коротко Адам. Он отвернулся и задумчиво глотнул вина. Тени облаков уже достигли долины, пересекаясь над рекой, породившей этот зеленый рай в пустыне. — Весной, — сказал Адам мечтательно, — все поля вокруг покрываются цветами. Вы знаете, что анемоны — это полевые лилии, о которых говорил Христос? Они растут здесь повсюду. Алая анемона — цветок Адониса. Он был убит в Ливане диким вепрем, так как какой-то бог приревновал его, и там, где земля впитала его кровь, выросли цветы. Потом пришли крестоносцы, и где бы не сразили храброго рыцаря, там появлялись розовато-лиловые цветы…
— Об этом вы рассказываете на своих лекциях? — со смехом спросила Викки.
— Нет, там мы серьезнее, — усмехнулся Адам. — Но иногда ароматы роз и вид цветущих полей могут будоражить и самых рациональных людей. Подождите, и с вами это случится.
Но Викки не хотелось забивать себе голову чем-то подобным. Все эти романтические мечтания доставляют одно беспокойство, решила она. Неожиданно она вспомнила, как Адам рассказывал о лилиях — слезах Евы, когда та бежала из Эдемского сада, и чуть не расплакалась тоже, совершенно ни с того ни с сего.
— Не верю я во все это! — воскликнула она.
Как удачно зовут Адама, подумала она, ведь в Дамаске настоящий Эдемский сад и Мириам было предназначено быть его Евой… или, может, Лилит? Викки вечно путалась в этих древних историях. Не будучи никогда склонной к романтическим выдумкам, она была прагматиком, человеком науки, и предпочитала таковой оставаться. Викки допила вино и выпрямилась.
— Не пора ли нам возвращаться на розовые плантации? — спросила она.
Женщины-друзки уже наполнили коробки розовыми лепестками и сидели на обочине, дожидаясь машины. Когда та подъехала, они, едва взглянув, отдали коробки и исчезли со своими осликами, словно их и не было.
Адам проверил содержимое коробок и сложил их в багажник. Машина сразу наполнилась ароматом роз, приятно напоминавшим о лете и дремотном полудне. Викки, сидя сзади, позволила себе помечтать о временах, когда она сиживала в парке возле своего дома, наблюдая за садовниками, косящими лужайки, и вдыхая запах роз с ближайших клумб. Как теперь все изменилось!
— Может быть, я зайду сегодня к вам в магазин, — сказала вдруг Мириам. — Что ты мне можешь предложить, Адам?
Адам только пожал плечами, не отрывая глаз от дороги.
— Не знаю, — ответил он. — Спроси у Викки, она специалист.
Мириам посмотрела на Викки с плохо скрытой враждебностью.
— Вы поможете мне в выборе, если я приду? — спросила она небрежно.
— Может быть я, а может, Криспин, — кивнула Викки.
— Криспин?.. — Мириам запнулась на имени. — Кто такой этот Криспин?
— Он приехал из Англии вместе с Викки, — пояснил Адам.
— Криспин, — повторила Мириам. — Почему мне никто не рассказал о нем? Вам он нравится? — обратилась она к Викки.
Викки сжала губы, стараясь не покраснеть.
— Нравится, — подтвердила она. — Мы давно работаем вместе.
Умм-Яхья внезапно оживилась, на какое-то время забыв о поведении своей сестры.
— Ах да! — воскликнула она в волнении. — Мы должны пригласить к себе Криспина. Почему он не поехал сегодня с нами? Надо будет спросить Хуссейна.
— Он бы не смог. Он работает, — ответила Викки коротко.
Мириам, наклонившись, дотронулась до ее колена:
— Вы должны рассказать мне о нем. Он очень красивый? Я уверена, он высокий, как дерево, и сильный. Я не права?
Викки покачала головой:
— Не очень. — Она улыбнулась, подумав, как нелеп весь этот разговор. — Он мне как брат! — добавила она. И удивилась, когда женщины недоверчиво рассмеялись.
— Брат? — в один голос вскричали они.
Адам тоже рассмеялся и посмотрел в зеркальце. Поймав взгляд Викки, он вновь сосредоточился на дороге. Викки невидящими глазами уставилась в окно. Это было ужасно, она не могла допустить и мысли о том, что между ней и Криспином возможно что-то серьезное. Но как это им объяснить? Чем больше она протестовала, тем больше они смеялись.
