— Но все-таки ведь сестра, и сердце за нее болит, — пожаловалась Мариша.
— Ты тогда вот что, — наклонилась к ней бабка, — если пообещаешь, что не побежишь в милицию, я тебе кое-что про этого Гарика скажу. Только чтобы между нами осталось, а то мне врагов наживать не с руки.
— Ладно, — кивнула Мариша. — Договорились.
— Ну тогда слушай, Ленка хвасталась, что у Гарика есть своя фирма. Что вроде бы они занимаются охраной других фирм. Только как уж им людей охранять, если они сами бандиты. Ну, должно, от других бандитов и охраняли. Но фирма у него оформлена законным порядком, находится где-то в центре на улице какого-то профессора.
— Какого профессора?
— Не помню я, что ты хочешь, старость не радость. Но больше я ничего про Гарика не знаю.
— А как он выглядит?
— Выглядит он знатно. Хорош собой. Высокий, справный, волос аккуратно подстрижен. Лицо ничего особенного, но для мужика главное — представительность. А Гарик малый видный, ростом и фигурой.
В общем, хорош парень, и все тут. Я даже голову ломала, и чего он с такой мочалкой, как Ленка, связался.
— Ясно, — сказала Мариша. — А вчера вы не видели во дворе красную машину?. «Жигули» «пятерку».
Старую такую и довольно грязную.
— Нет, — покачала головой бабка. — Даже не представляю, чья это может быть. Но точно не из нашего дома. А Гарик ездит на красивой светлой машине. Ленка говорила, что «Мерседес» вроде. А цвет у машины особенный, прямо тебе топленое молоко, да еще отливает перламутром.
— Лена где-нибудь работала? Мне она говорила, что в салоне причесок.
— Боже сохрани! — рассмеялась бабка. — Разве на честные, деньги купишь такую квартиру? Я вот всю жизнь проработала, а имею комнату в коммуналке, где еще шесть таких же горемык теснятся. Нет, ни на какой работе Ленке на квартиру не скопить. У нее хоть только три комнаты, но зато свои собственные.
— Она сюда ведь недавно переехала? Нам с мамой Лена звонит нечасто, так что я почти не в курсе, что у нее в последнее время за жизнь была.
— Я бы не сказала, что недавно. Год уж точно живет. А купила квартиру она еще раньше. Здесь почти год ремонт шел. Стены ломали, перекрытия там всякие, а уж мусора выносили, прям страх! Грузовиками со двора увозили. Ленка говорила, что ей любовник квартиру подарил, отремонтировал за свой счет и умер.
Не успел, бедняга, насладиться.
— Щедрый, должно быть, любовник-то, — заметила Мариша.
— Ну дак! — откликнулась бабка. — У Ленки других и не водится. Она себе цену знала.
— А вроде бы и некрасивая, — заметила Мариша, не имея ни малейшего представления, как выглядит эта Ленка.
— Кто? Ленка? А вот этого и не поймешь. Краски на морде завсегда столько, что, какая она настоящая, и не скажешь. Но одевалась красиво. И ноги у нее от ушей начинаются, мужики нынче это обожают. И фигура в порядке. Сиськи обтянет, а юбка едва срам прикрывает. Но все равно, как увидишь, что она навстречу идет, так рот откроешь и глаз оторвать не можешь.
Чисто леденец на палочке.
— А того, кто подарил ей квартиру, вы видели?
— Нет, говорю же, он у нее как только оформил дарственную на квартиру, еще ремонт шел, как помер, — сказала соседка, отхлебывая остывший чай.
— Ясно, — сказала Мариша. — Спасибо. У вас не найдется «Желтых страниц»?
— В туалет, что ли, тебе понадобилось? — удивилась бабка. — Так ты не стесняйся, у нас там туалетная бумага есть. Сходи себе на здоровье.
Больше Мариша настаивать не решилась. Заглянув на минутку в туалет, она отправилась домой.
В дверях ее нагнала старуха и что-то шепнула на ухо.
Повеселевшая Мариша наконец отправилась домой.
Дома она первым делом позвонила маме, но там никто не подошел, должно быть, Тамара Ильинична все еще находилась у своей сестры в больнице. Потом Мариша принялась искать справочник. После не очень долгих поисков Мариша поняла, что она здорово сэкономит время, если не будет справочник искать дома, а прямо пойдет и одолжит его у кого-нибудь.
Например, у Даши — то есть у меня.
Не знаю почему, но, когда что-то случалось, мое имя Марише приходило в голову в первую очередь.
Я этому вовсе не радовалась, так как ни разу, клянусь, ни разу Мариша не явилась ко мне просто так, не принеся с собой сложнейших проблем и кучу хлопот. Вот и теперь. Едва я собралась вымыть голову, налила в таз теплой воды и смочила волосы, как раздался звонок в дверь. Чертыхнувшись, я замотала голову полотенцем и пошла открывать.
— Голову моешь? — удивилась Мариша. — А у нас горячую воду отключили. А у вас нет?
— А ты моешься только, когда вода в доме есть? — ехидно спросила я. — А я вот, представь себе, такая чистюля, что воду грею на плите, а сейчас она ждет меня и остывает.
— Так я некстати? — проявила потрясающую догадливость Мариша. — Но ты мне, собственно, и не нужна. Иди мойся, только дай мне какой-нибудь справочник.
Я сунула ей растрепанный и пухлый том «Весь Петербург» за 1998 год, который лежал в прихожей вместе с другой макулатурой, приготовленной для помойки, и ушла домывать голову. Времени у меня на это много не ушло, чего там, короткая стрижка, что ни говори; огромный шаг на пути женской независимости от мужской деспотии. Волосы им, мерзавцам, длинные нравятся, ха! А попробовали бы они эти волосы вымыть, а потом расчесать, а потом уложить. Вот и носили бы сами лохмы, а то вечно на нас самое трудное перекладывают.
— Ну что у тебя тут? — спросила я, входя в комнату.
— Представляешь, у нас в городе аж четыре улицы, названные в честь профессуры, — возбужденно заговорила Мариша.
— У нас очень просвещенный и культурный город, — осторожно подтвердила я. — Это ты верно заметила.
— Да не в этом дело! — воскликнула Мариша и, отложив на время справочник, поведала мне, зачем ей так понадобились безотлагательно профессорские улицы.
— Бедная твоя тетка, — посочувствовала я ей. — Хотя у меня тоже есть тетка, но у нее муж даже и не собирается никуда уходить. Но ты бы видела, чего ей это стоит. На ней просто лица нет, так она устает, облизывая его.
— На моей тоже нет.
— Но если бы от моей муж ушел, то она сразу же расцвела бы, — настаивала я. — А если бы еще и сынок слинял к бабке, тетке вообще не о чем было бы и мечтать. Представляешь, какая красота. Приходит она домой, ну это в том случае, если приходит, а дома тишина. В холодильнике стоит обед, который никто не сожрал, и она спокойно может съесть его сама. Не нужно стирать чье-то белье, не нужно мыть посуду за троих, практически не нужно мыть полы, а если нужно, то очень редко. И при этом она еще может тратить свои деньги на себя лично, а не покупать всякую всячину своим троглодитам. Ну и моральный аспект: не мучиться в догадках, что бы такое им приготовить, чтобы и повкусней было и чтобы надолго хватило. Так что если рассуждать без всяких соплей и эмоций, то твоей тетке повезло.
