Потерпев фиаско с медперсоналом, она решила отыграться на больных. По очереди заходила в несколько палат, и наконец в одной из них Серафиме Ильиничне повезло — там никого не оказалось. Она с жадностью кинулась к тумбочке и принялась в ней шарить. Увы, тут явно лежала какая-то нищенка, деньгами в тумбочке и не пахло, зато лежали пироги с капустой. Точно такие же пекла сестра Серафимы Ильиничны.
Оглядевшись по сторонам, женщина поняла, что оказалась в своей же палате и шарила в собственной тумбочке. Взбешенная, она выскочила в коридор, и в следующей палате ей повезло больше. В тумбочке она нашла мужской бумажник с проездной карточкой на июнь. Схватив вожделенную карточку и какие-то вещи со стула, Серафима Ильинична поспешно бежала с места преступления.
Из больницы ей удалось выбраться без проблем.
— Я подышать воздухом, — сказала Серафима Ильинична охраннику.
— Не забудьте вернуться, — не без иронии посоветовал ей сонный охранник, не обращая внимания на узел в руках у странной пациентки, и снова заснул.
Серафима Ильинична рысью промчалась через фруктовый сад и оказалась возле забора. Она торопливо развернула позаимствованные вещи и с ужасом обнаружила, что все они явно принадлежат мужчине, к тому же очень большому и толстому.
— Кошмар! — простонала Серафима Ильинична, разглядывая необъятные брюки и такую же огромную рубашку, вдобавок с изрядно потертым воротничком.
Но капризничать было некогда. Серафима Ильинична с внутренним содроганием облачилась в брюки, подвернув их везде, где было можно, подвязав поясом от халата. Сверху она накинула мужскую рубашку, напрочь оторвав у нее грязный воротничок. Хорошо еще, что тапочки были обычными пляжными шлепанцами, в каких можно и по городу пройтись.
— Хороша бы я была, если бы сестра принесла мне мои любимые, пушистые, с кошачьими ушками, — сказала Серафима Ильинична самой себе. — А вещи и деньги я владельцу потом верну, — клятвенно пообещала она.
Перебраться через забор и добежать до метро было для Серафимы Ильиничны делом нескольких минут.
Сотрясение мозга совершенно не мешало ей жить и действовать. Первым делом Серафима Ильинична направилась к сестре, чтобы забрать у нее ключи от квартиры. К счастью, сестра была уже дома.
— Ты?! — поразилась она. — Почему в таком виде?
— Почему, почему, — злобно передразнила ее Серафима Ильинична. — Потому что кто-то забрал мою одежду, да так и не принес.
— А, это… — смешалась Тамара Ильинична. — Да, я взяла, но я никак не думала…
— А надо было бы! — закричала Серафима Ильинична. — Бросили меня там, в больнице, голую и без денег, а я знать ничего не знаю, что тут происходит.
Где твоя дочь? Удалось ей что-то узнать про Валериана?
— Если Мариша обещала что-то сделать, то она сделает, — с достоинством ответила Тамара Ильинична.
— Я не могу ждать. Может быть, Валериан уже мертв или умирает в этот момент, — простонала Серафима Ильинична. — Я немедленно иду в милицию.
Насилу Тамаре Ильиничне удалось уговорить сестру не пороть горячку, а сначала съездить к себе домой и привести себя в порядок.
— Ты сейчас так плохо выглядишь, что в милиции тебя даже и слушать не станут, — внушала она сестре. — И Мариша может до утра что-то сообщить.
В любом случае нужно посмотреть, может быть, похитители оставили записку в дверях или опустили ее в почтовый ящик.
— Это правда! — согласилась Серафима Ильинична. — Поеду домой.
— Я поеду с тобой, — сказала сестра. — Ты в таком состоянии, что того и гляди под машину попадешь.
А заодно расскажу тебе, что Марише удалось узнать за это время.
И обе женщины вышли на улицу и принялись ловить такси, так как Серафиму Ильиничну внезапно оставило возбуждение, которое помогло добраться до сестры, и она почти падала, лишившись последних сил.
— Куда тебе в милицию идти, — твердила сестра, — тебе лежать нужно. Вся бледная и осунулась.
Смотреть страшно. Похудела, зубы даже просвечивают.
Это было последней каплей. Узнав, что проклятый протез теперь виден, даже когда она держит рот закрытым, Серафима Ильинична откинулась на спинку сиденья в такси и потеряла сознание. Пришла она в себя лишь от телефонного звонка. Открыв глаза, она осмотрелась и увидела, что лежит дома, а трезвонит ее собственный телефон, стоящий под боком. В тот момент, когда она, осознав все это, взяла трубку, из кухни примчалась сестра с выпачканными в муке руками.
— Алло, — сказала Серафима Ильинична.
— Боже мой, наконец-то у вас кто-то снял трубку! — закричал взволнованный женский голос. — Серафима Ильинична, дорогая, только не вешайте трубку. Мне обязательно нужно с вами поговорить. Скажите, где ваш муж?
— Вы кто такая? — не очень вежливо спросила Серафима Ильинична.
— Я Софочка, — ответил тонкий женский голосок.
— Какая еще Софочка и что вам нужно от моего мужа?
— Как это какая Софочка? Я заместитель вашего мужа. Помните, мы еще с вами встречались на презентации по случаю открытия нового филиала нашей фирмы. Мы с вами беседовали о Гогене.
— О Гогене? — ошарашенно переспросила Серафима Ильинична.
Она старательно принялась вспоминать, кто такой Гоген и почему она о нем разговаривала. Действительно, смутно припоминалась какая-то презентация, на которую ее потащил Валериан. Но это было несколько лет назад. Да да, и в самом деле там к ней подлетела какая-то пухленькая блондиночка с пышными волосами и принялась щебетать о каких-то глупостях. Должно быть, это и была Софочка. Во всяком случае, ни с кем другим на той презентации Серафима Ильинична не разговаривала.
— Кто там? — полюбопытствовала Тамара Ильинична.
— Знакомая, — прошептала ее сестра, прикрыв трубку рукой. — Иди на кухню. Не мешай.
— Вспомнили? — допытывалась собеседница.
— Ну как же, очень было приятно побеседовать с умным человеком, — солгала Серафима Ильинична. — Рада, что вы позвонили. А то мне кажется, что весь мир про меня позабыл, оставив наедине с моим несчастьем.
— Господи, да мы только о вас и говорим в последние несколько дней! — воскликнула Софочка. — Мы же совершенно не в курсе, как обстоят дела у Валериана Владимировича. Мне поручили дозвониться до вас во что бы то ни стало. Но у вас все время отвечал автоответчик, а я не могу с ним разговаривать. А еще один раз подошла какая-то юная, но очень наглая особа, так она только сообщила, что вы в больнице, но, ни в какой, ни когда вернетесь, ни что с вами, не пожелала сказать. Бросила трубку, и все. Я снова перезвонила, но уже никто не ответил.
— Это моя племянница! — страдальческим голосом произнесла Серафима Ильинична. — Не судите ее строго, она плохо воспитана. Понимаете, ее отец…
