Первая нарушила молчание Алекс:
— Если тебе так трудно поговорить с Клэр, я скажу сама, что ты хотел поехать…
— Нет, дело не в этом. Это… слишком сложно объяснить. — Проклятье, он снова не находит слов — прямо как отец. Он набрал в легкие воздуха, чтобы что-то объяснить, но Алекс опять опередила его:
— Если из-за этого столько хлопот, зачем ты настаиваешь, чтобы Клэр пошла на выпускной бал?
Хэнк выпрямился на стуле.
— Если она не пойдет, то когда-нибудь пожалеет об этом. Она должна пройти этот этап. Она и так не увлекается ничем в школе, пусть уж сделает хотя бы это.
— А ты был на своем выпускном балу?
Он удивленно посмотрел ей прямо в глаза. Казалось, что Алекс могла читать его мысли. Это беспокоило и раздражало его.
— Нет.
— Почему нет? Такой привлекательный парень, как ты, легко нашел бы подружку.
За время паузы он успел два раза раздраженно вздохнуть.
— Ты считаешь, я привлекательный?
Ее лицо побледнело, и она напряженно посмотрела на свой стакан.
— Я не хотела… Ну, ты… — ее широко открытые глаза взметнулись вверх. — Ты сам прекрасно знаешь.
— Неужели?
— Хэнк!
Уголки его губ поползли вверх.
На ее губах мелькнуло подобие улыбки.
— Что?
— Сделай так еще раз.
— Что?
— Улыбнись.
Он не мог не подчиниться. То усилие, которое потребовалось для этого, напомнило ему, как давно он не улыбался. Алекс заставляла его улыбаться, и это беспокоило его настолько, что улыбка исчезла.
— Тебе следует делать это почаще, — еле слышно проговорила она.
Он нахмурился.
— Я улыбаюсь.
— Но так, что никто не замечает, — настаивала она. — Но ты не ответил на вопрос.
— Какой вопрос?
— Почему ты не пошел на свой выпускной бал?
Он отвел взгляд.
— Я не пошел, потому что тогда не учился в последнем классе школы.
— Ты что, не окончил школу? Но почему?
— Мой отец… — Хэнк на мгновение замялся, ведь он никому еще не рассказывал об этом, но потом продолжил: — Клэр и Трэвис верят, что папа был прекрасным человеком, но они не знали его с той стороны, с которой его знал я. Они думают, что я слишком суров к нему. — Он горько усмехнулся. — Я пуховая подушка по сравнению с ним. Он постоянно следил за мной, воспитывал меня. Что бы я ни сделал, никогда не было достаточно хорошо. Тот наш спор с Клэр — ничто по сравнению с выговорами, которые мне приходилось постоянно выслушивать от отца.
— Ты уехал из дома, когда тебе было… сколько? Семнадцать?
Он кивнул и посмотрел ей прямо в глаза. Нежность и сочувствие в ее глазах заставили зашевелиться давно забытые чувства. Ему вдруг показалось, что какой-то туго затянутый узел в его душе начал понемногу распутываться.
— Мне только-только исполнилось семнадцать.
— Чем ты занялся?
— Родео. Именно этим я занимался в течение десяти лет. Родео стало моей жизнью, до тех пор, пока они не погибли.
— Ты добился успехов, не так ли?
— К тому моменту я уже собирался участвовать в Национальном финале. — Его брови внезапно сошлись на переносице. — Почему ты загрустила?
— Жалко тебя. — Алекс глубоко вдохнула. — А я даже не помню моего отца, но у меня была мать, и она любила меня.
— Когда она умерла?
Алекс покачала головой.
— Знаешь, пожалуй, хватит душевных излияний для одного вечера. Ты так не думаешь?
Хэнк вздрогнул, как от удара хлыста. Очевидно, он слишком серьезно воспринял ее предложение открыть душу.
— Я никому еще не говорил, как относился к отцу. Мне не следовало…
— Не надо жалеть об этом, — прошептала она, накрывая рукой его руку.
Он так долго разглядывал ее руку, что она попыталась убрать ее. Но Хэнк поймал ее пальцы и прижал к губам. Тепло его губ передалось всему телу. Она замерла, почувствовав, насколько сильно ее желание.
— Ты благодарная слушательница, — проговорил он.
Их глаза встретились. Алекс не знала, прошла ли вечность или лишь несколько коротких секунд, прежде чем старинные настенные часы в холле пробили десять раз.
Алекс отдернула руку.
— Пора спать. Завтра вставать в пять часов.
Он кивнул, и оба поднялись. Возникло неловкое молчание, потом оба одновременно заговорили.
— Послушай, я…
— Ты не мог бы…
Алекс улыбнулась, и губы Хэнка растянулись в ответ.
— Ты первая, — настаивал он.
— Нет, сначала ты.
— Алекс…
— Ладно. — Она глубоко вздохнула. — Мне нужно… я хочу сказать, не хочу быть обузой, но…
— Что но?
— Просто у меня почти кончилась мука. И еще некоторые продукты… Так что если вы хотите вкусно есть…
Он встряхнул головой.
— Ты что, боялась сказать, что нужны продукты?
— Я просто не хотела надоедать. Я здесь всего лишь на несколько недель и… — Она замолчала, взглянув в его голубые глаза.
— Черт побери! Ни разу не встречал женщину, которая боится попросить то, что необходимо. В конце концов, ты готовишь для нас.
— Но я пробуду здесь не слишком долго и не хочу покупать продукты, которыми не будет пользоваться следующая повариха.
Взгляд Хэнка обжег ее. Он сделал полшага вперед, но потом заставил себя остановиться.
Ощущая напряжение Хэнка, Алекс отступила на шаг и попыталась продолжить:
— Но мука очень нужна.
Потребовалось несколько секунд, чтобы голубые глаза прояснились. Потом Хэнк посмотрел в сторону и решительно произнес:
— В четверг, если тебя устраивает, мы едем в город.
— Конечно, я…
— Тогда спокойной ночи.
Алекс смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Сможет ли она понять этого человека.
И хочет ли она сделать это?
Глава четвертая
Едва Алекс поставила мясо в духовку тушиться на медленном огне, как послышался стук конских копыт. Она посмотрела в окно как раз в тот момент, когда Хэнк подъехал к конюшне.
Она взглянула на часы и нахмурилась. Три часа. Зачем он приехал? Лишь однажды за восемь дней, которые она проработала на ранчо, он вернулся домой раньше работников.
