— Я не хотела бы обманывать маму. Она может подумать, что я наконец нашла мужчину, способного позаботиться обо мне после того, как она… — Она на секунду замолкла, в ужасе осознавая, что чуть не проговорилась. — И потом, что будет после соревнований? Все подумают, что мы собираемся пожениться. Что скажут твой брат и его жена? Ведь мы теперь опять соседи, ты знаешь?
— Да, знаю. — Он отвел взгляд. — Что-нибудь придумаем. Не волнуйся, меньше всего на свете мне требуется жена.
Она отняла руку:
— Ладно, договорились. Когда начнем? Завтра?
Он посмотрел на нее долгим, усталым взглядом полководца, выигравшего тяжелую битву, и ответил:
— Мы начнем прямо сейчас.
— Сейчас? Как это?
Тревис не ответил ей. Он уже открыл дверцу и спрыгнул вниз. Тревис обошел машину, открыл дверцу, обнял Бекку за талию и взял девушку на руки. Бекка не отрывала взгляда от его лица, пока ее ноги наконец не коснулись земли.
— Скрепим нашу сделку поцелуем, — сказал он хрипло. — Нам надо попрактиковаться.
Бекка почувствовала, что готова растаять в его руках. Ей захотелось погрузить пальцы в волосы Тревиса, дотронуться до его тела, вдохнуть его запах. Она едва нашла в себе силы, чтобы возразить:
— Ну уж нет! Никаких публичных проявлений чувств!
— Это неправильно. Все влюбленные обнимают друг друга, и мы должны вести себя соответственно. Сейчас я тебя обниму и поцелую. Тебе придется к этому привыкнуть.
Глава пятая
За секунду до того, как губы Тревиса коснулись губ Бекки, он услышал, как она прошептала его имя. Наполовину стон, наполовину протест, ее шепот воспламенил его. Тепло ее губ овладело его телом, лишая его самообладания и изгоняя прочь все доводы рассудка. Когда она приникла к нему, обняв за шею, он застонал и крепче прижал к себе ее стройное гибкое тело. Последней отчетливой мыслью, промелькнувшей в его пылающем мозгу, было опасение, что ее напугает его неистовое желание, однако Бекка не только не попыталась высвободиться, но, вся дрожа, обмякла в его объятиях.
Он вновь застонал и приник к ней в долгом, пылком поцелуе. Ее губы раскрылись ему навстречу, но в тот же момент какой-то проезжающий мимо грузовик осветил их фарами. Тревис отпрянул от Бекки, вмиг придя в себя.
Она открыла глаза, все еще затуманенные желанием, и снова прильнула к нему, точно ища защиты.
— Что случилось?
— Ничего, — пробормотал он. — Я просто не думал… Черт возьми, где ты научилась так целоваться?
В ее глазах промелькнуло удивление — такое же сильное, что испытывал и он сам, ошеломленный внезапным и неистовым желанием близости. Она прижалась к его плечу и произнесла:
— Мы ведь не будем так целоваться при всех, правда?
Да уж конечно, если они не совсем сошли с ума! О господи, откуда же в нем это стремление быть безрассудно-глупым?
Он нежно коснулся ее щеки и увидел смятение в голубых глазах.
— Уже поздно, дорогая. Завтра предстоит тяжелый день.
Тревис запер машину, и они направились в гостиницу обнявшись. Хотя было уже начало третьего, несколько их общих знакомых развлекались в холле отеля возле игровых автоматов. Их появление не осталось незамеченным. Можно было не сомневаться: завтра новость будет у всех на устах. Тревис сильнее прижал Бекку к себе, точно пытаясь защитить ее от любопытных взглядов.
Они молча поднялись в свой номер. Тревис удивился, насколько естественным показалось ему вернуться с ней вместе. Рука Бекки немного дрожала, когда она вставляла ключ в замочную скважину, и, едва они вошли в холл, он взял ее за локоть. Бекка подняла к нему лицо, немного удивленная, и он опять торопливо поцеловал ее. Этот поцелуй не походил на предыдущий, но волна возбуждения вновь прокатилась по его телу.
— Встретимся завтра в полдень. Я отвезу тебя и миссис Ларсон пообедать.
— Зачем? — удивилась она.
— Надо, чтобы нас видели вместе. Мы ведь должны узнать друг друга получше, чтобы хорошо сыграть свои роли.
— Ладно, — спокойно согласилась она. — Я буду ждать тебя здесь в полдень.
Ее немного припухшие губы, словно жаждущие нового поцелуя, сводили его с ума. Нежный румянец щек, аромат ее тела разжигали его желание. Ему захотелось подхватить ее на руки, унести в спальню и уложить в свою огромную постель. А потом заниматься с ней любовью до самого рассвета.
Неистовство этого желания потрясло его. Никогда еще ни одна женщина не заставляла его чувствовать что-либо подобное, ни одну из них он не хотел так страстно.
Нет, это все напрасные мечты, ведь она ясно дала ему понять, что никогда не станет всерьез рассматривать его в качестве партнера. Да он и сам не намерен жениться. Он хочет в одиночестве пожить на своем ранчо, ему необходимо прийти в себя, разобраться, что он собой представляет и как ему жить дальше. И, торопливо пробормотав слова прощания, Тревис пошел в свою комнату.
Суббота. Второй забег.
Все утро Тревис предвкушал новую встречу с Беккой. Входя в гостиную, он невольно улыбнулся, полагая, что девушка ждет его. Однако он ошибся — ее там не было. Нахмурившись, Тревис постучал в дверь ее комнаты, но не получил ответа. Куда же она подевалась? Правда, он опоздал на четверть часа, но Бекка не могла уйти, не дождавшись его. Он решительно распахнул дверь комнаты и вошел.
Несмотря на яркий солнечный день, спальня Ларсонов была погружена во мрак: плотные шторы закрывали окна. Тревис зажег лампу и замер: миссис Ларсон неподвижно лежала на постели у окна.
Тревис бросился к ней. Белая как мел, Джой лежала со скрещенными на животе руками. Он приложил пальцы к артерии на ее шее и с облегчением ощутил слабое биение пульса.
— Миссис Ларсон, — позвал он, присаживаясь на постель. — Проснитесь, пожалуйста.
Однако ее веки даже не дрогнули. Пытаясь разбудить ее, Тревис заговорил громче и потряс ее за плечи, но так ничего и не добился. Он почувствовал страх: это не мигрень, Джой серьезно больна!
— Что ты здесь делаешь?
Тревис обернулся и увидел стоящую в дверях Бекку с бумажным пакетом в руках. Он поднялся и подошел к ней.
— Что происходит?
— О чем ты? У нее головная…
— Не лги мне. Или у нее кома, или ее накачали лекарствами до такого состояния, что она еще не скоро придет в себя.
Бекка долго и пристально смотрела ему в глаза, потом молча подошла к туалетному столику и, положив на него пакет, вынула оттуда пузырек. Он взял лекарство, но его название ничего ему не сказало, потому что уже многие годы он не принимал ничего сильнее аспирина.
— Что это?
— Обезболивающее. — Ее огромные глаза казались потемневшими. — Самое сильное обезболивающее после морфия.
