— Я всегда был довольно циничен в отношениях с женщинами. Женщины, с которыми я встречался, были расчетливы и холодны. Они всегда знали, чего хотели, и всегда этого добивались. Сначала они играли моим сердцем, как игрушкой, но потом я узнал, как не страдать. Я запретил себе любить. Ни одна из них не смогла бы оценить этой любви. Ни одна не сделала бы меня счастливым. Ты действительно пришла из другого мира. Ты заставила меня снова… — Он запнулся. Горячая волна прилила к лицу.
Он сам не понимал, что с ним творится, но почему-то сегодня ему хотелось излить ей душу. Груз мыслей и переживаний сделался так велик, что начал тяготить его. Дороти околдовала Ральфа, он быль целиком во власти ее чар. Все эти годы его замороженное сердце втайне тосковало по любви. И сегодня его душа рвалась к той, которая могла бы отогреть ее своей добротой и теплом. Однако было что-то, что не давало ему сделать главное признание. Ответно ли его чувство? — вот что мучило сейчас Ральфа, останавливая его на полпути.
Пришел официант и забрал тарелки. Сердце Дороти бешено колотилось. Неожиданная откровенность Ральфа сильно взволновала ее. Неужели она значит для него так много? Неужели именно в ней он нашел то, что искал в женщине? Она никогда не думала, что сможет покорить Ральфа Аттенборо. Разве не была она для него всего лишь легким увлечением, временной любовницей? Именно так она думала всегда, когда напоминала себе о том, что Ральф не для нее, что она никогда не сможет стать для него чем-то важным. Своими словами он подал ей надежду. Неужели это происходит не во сне?
Ее душа наполнилась нежностью, которую она так долго сдерживала. Она взяла его за руку и тихо сказала:
— Ральф, я хочу, чтобы ты был счастлив. Я бы все отдала за это.
Она впервые произнесла его имя. Ральф прерывисто вздохнул. В ее изумрудных глазах светилось столько искренности, любви и тепла, что они полностью развеяли его сомнения.
Через пять минут они уже были в номере. Как только дверь за ними закрылась, он нежно притянул ее к себе и начал целовать. Дороти проводила рукой по его волосам, жадно внимая его ласкам. Ее щеки горели, губы молили о новых поцелуях.
Волна страсти, которой ее юное, совсем еще недавно девственное тело не знало раньше, толкнула ее к нему. Она крепко прижималась к его груди, желая ощутить каждую клеточку его тела. Переполнявшие Дороти эмоции и ощущения сотрясали ее, и она буквально задыхалась, когда он порывисто шептал:
— Ты сводишь меня с ума, дорогая, слышишь? Как ни одна другая женщина!
Его горячие руки скользили по ее плечам, обнаженной спине. Он нашел скрытую молнию на ее платье и расстегнул ее. Ткань, туго стягивающая талию, ослабла, и Дороти сделала глубокий вдох.
— Я хочу увидеть тебя. Всю. — Он потянул платье вниз, и оно упало к ее ногам, обнажив ее тело.
Она тихо стонала, когда Ральф, упав перед ней на колени, целовал ее сквозь шелковые трусики, обеими руками лаская ее ягодицы. Не в силах больше сдерживать страсть, он поднял ее на руки и понес в спальню. Там он раздел ее совсем и принялся жадно целовать самые интимные местечки ее тела. Его жаркие губы утопали в мягких волосиках между бедрами, руки скользили по нежному, маленькому животу. Он сходил с ума от желания обладать ею сейчас, немедленно. Глухие стоны, вырывались из его груди.
Голова Дороти металась по подушке. Она изгибалась под его телом, отвечая его безумным ласкам. И когда он овладел ею, она громко вскрикнула, не в силах вынести неизъяснимого наслаждения.
— Идеальная, — прошептал Ральф.
Приподнявшись на локте, он с нежность смотрел на Дороти, которая тихо спала рядом. Ее руки лежали на подушке. Ладони были чуть выше головы. Это придавало ей детское, беззащитное выражение, и Ральф, нагнувшись, осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал ее в губы.
Он был абсолютно счастлив. Его сердце, казалось, не могло вместить в себя всего счастья. Он нашел женщину, которой, как он раньше считал, не могло быть в природе: надежную, искреннюю, открытую и доверчивую, невероятно сексуальную. От нее не надо было ждать подвоха. Все ее чувства и мысли были на виду.
Покрывая ее шею поцелуями, он мечтал, чтобы она проснулась. Ему надо было сказать ей то, что не успел сказать вчера. Что он не может без нее жить, что только с ней он будет счастлив, что он хочет, чтобы она стала его женой.
Он набрался терпения. Пусть сама проснется, когда выспится. Он провел рукой по изгибу ее тела, задержав ладонь на груди и, вздохнув, лег рядом.
Дороти проснулась, почувствовав тепло на груди. Даже в спокойном состоянии его рука способна была дарить удивительные ощущения.
Что бы ни случилось, она будет любить этого мужчину всю жизнь, до конца своих дней. Между ними не должно остаться никаких тайн. Она должна ему все рассказать. Может быть, он возненавидит ее, когда услышит то, что она собиралась сказать ему, но придется рискнуть.
Она с трудом открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Он ласково улыбался ей. Его глаза смотрели на нее с обожанием.
— Дорогая, — начал он.
— Подожди. — Она приложила указательный палец к его губам. — Мне надо тебе что-то сказать.
Он попытался поцеловать ее пальчик, но она тут же убрала руку назад, потупив взгляд. Нет! Сначала надо рассказать, настроила она себя. Дороти приподнялась на подушках, сжав ноги в коленях, как бы защищаясь от той реакции, которая последует за ее словами.
— Мне надо было сказать тебе это раньше. — Дороти сделала паузу и робко подняла на него глаза. — Я незаконнорожденная дочь Генри Маккларти.
8
Несколько секунд оба молчали. Дороти слышала, как сильно стучит ее сердце. Она готова была разрыдаться. Ральф не произнес ни слова. Она поняла, что потеряла его, когда посмотрела на его бледное, словно мраморное, лицо. Лучше бы она промолчала, лучше бы он ничего не знал. Но было слишком поздно.
Ральф спустил ноги с кровати. Он потянулся к парчовому халату, свисавшему со спинки стула. Затягивая пояс, он повернулся к Дороти и холодно сказал:
— Я тебе не верю.
Его идеальная женщина оказалась такой же лживой, как и все остальные. Ральф не мог понять, какую игру она вела с ним, но он мог поклясться всем святым, что Генри обожал свою жену — удивительную, прекрасную тетю Джейн, и никогда не изменял ей.
Генри всю жизнь был предан своей больной жене и заботился о ней до конца ее дней. Ральф не мог поверить, что Генри мог изменять ей, да к тому же сделать своей любовнице ребенка, а потом бросить ее. Ведь именно этот смысл был в словах Дороти, если верить ее рассказам о брошенной матери и тяжелой жизни, полной лишений.
Мог ли он вообще теперь верить ей?
— Мне очень жаль, но это правда.
Ее тонкий голос сорвался на рыдания. Она могла бы убедить и более стойкого мужчину, подумал Ральф. Его губы превратились в одну узкую полоску. Да! Дороти Нильсон настоящая актриса. Создав себе ореол невинности, она прокралась ему в самую душу. Ну что ж, никто не может разобраться в человеке сразу. Только время показывает истину. Внешне Ральф был совершенно спокоен. У него было достаточно мужества, чтобы скрыть кровоточащую рану, которую она так безжалостно нанесла ему.
