— Разве широкая реклама нашей продукции была бы в этом плохим тебе помощником?
— Я не ставлю под сомнение продуктивность твоей идеи, даже считаю ее блестящей. Но разве тебе не ясна щекотливость ситуации? Твою идею наверняка примут в штыки. Конечно, это целиком и полностью моя вина, мне ни в коем случае не следовало ставить тебя на этот пост в «Герреро».
— Потому что здесь меня ассоциируют с тобой?
— Да, именно. Им нравится читать на твоем лице печать твоего падения. Теперь им надо, чтобы ты и на службе показала себя не в лучшем свете. Тут-то они уже завопят во весь голос: «А чего еще ожидать, если на важную должность назначили бабу по принципу постельной, а не деловой квалификации?!» — Эмма побагровела при этих словах. — Прости мне грубость. Я выражаю не свое мнение и, возможно, даже не их. Я говорю о том, как может быть и как, к сожалению, бывает.
— А почему ты так уверен, что я оступлюсь?
— Есть такая важная вещь, как временной фактор. Когда времени в запасе уйма, не так уж страшно и ошибиться. Сама ошиблась — сама же все и исправишь. И никто этого не заметит. А когда времени в обрез…
— Значит — нет?
Эмма вздохнула. По крайней мере у него достало такта разъяснить ей почему.
— Может быть, и нет… Мне приходит в голову только один путь решения проблемы, а принимать его или отвергать — это уже твое дело.
— Я внимательно слушаю.
— Ты должна принять мою помощь. Ты все будешь делать сама, но тебе придется постоянно поддерживать со мной связь. Антонио Хименес сейчас очень загружен делами. Несправедливо наваливать на него слишком много. Я и так у него в долгу за то, что он опекал тебя в течение твоего испытательного срока. — Эмма обдумывала его предложение, а он между тем вертел в руках компактный органайзер. — Давай сойдемся здесь же и в этот же час во вторник. Я бы предпочел, чтобы никто не догадывался, что мы работаем сообща.
— Но это ведь все же мой проект? — не преминула уточнить Эмма, хотя меньше всего подозревала Луиса в неискренности.
— Полностью. Я буду действовать как адвокат дьявола, цепляясь к каждой твоей недоработке и предлагая возможные решения. Естественно, я оставляю за собой как за генеральным директором право решающего голоса, но воспользуюсь им лишь в том случае, если ты заведешь дело в безнадежный тупик.
— А дальнейшие мои проекты?
— Все они — твои, хотя ты всегда можешь рассчитывать на мой дружеский совет. Добьешься серьезного успеха, и твоей победы уже нельзя будет затушевать, даже если потом и совершишь какие-то ошибки.
— Спасибо, Луис, я это оценила. Значит, в следующий вторник. — Через столик она протянула ему руку, а он, хоть и удивился, но энергично пожал ее. — За успешное сотрудничество! — провозгласила Эмма.
— Я рассчитываю на большее! — Луис усмехнулся, а она нахмурилась.
— Если мы встретимся, то только по делу.
— Да, это будет исключительно деловая встреча. Я никогда не смешиваю дела службы и удовольствия. — Он позвал официанта и расплатился. — Фу, совсем перекормили!
— Луис, я… — Но он не дал сказать ей больше ничего, приложив палец к ее губам.
— Шутка. — Он ухмыльнулся. — Сообрази, женщина: неужели я плачу тебе деньги лишь за то, что ты украшаешь по временам салон моего автомобиля и ресторанные зеркала, в которых отражаешься?
— Берегись, Луис! Если ты будешь развивать свое чувство юмора в том же направлении, то всех начнешь ставить в неловкое положение.
— Теперь это было бы самой выгодной тактикой. Благодарю за подсказку. — Он улыбнулся, отказываясь взять словесную приманку.
Они возвращались в «Герреро» в превосходном настроении, и ее это очень смешило. Всякого видевшего их сегодня вместе можно было простить за мысль, что пошла Эмма в ресторан с одним человеком, а возвращается оттуда с другим. Она теперь была готова простить ему все его прегрешения. Но нет, она не должна ему этого показывать. Ведь он так умеет нравиться, а физическое влечение, которое она испытывает к нему, по существу неодолимо.
Глава 19
— Ты не можешь просто так взять и уехать, Мария. Ты не знаешь, как мне будет тебя недоставать! — Эмма смотрела с ужасом на полную женщину, сидевшую на ее диване, и слезы подступали у нее к горлу. Она так привязалась к Марии за недолгие дни их общения. — Прости… Я бываю страшно эгоистична… Конечно, ты должна жить с сестрой, в ее семье, если тебе так хочется.
— Разве в этом дело, сеньорита Эмма? У моей сестры обнаружился рак. Ее муж хороший человек, но с хозяйством он не справится.
— О Господи, как ужасно!
Эмма обняла дородное тело пожилой женщины, прижалась к ее груди. Мария умела и дарить и принимать любовь. Уронив голову на плечо Эммы, она горько разрыдалась.
— Так тяжело уходить от сеньора Луиса! — Она подняла голову и вытерла платком глаза.
— Что он говорит по этому поводу?
— Ах, сеньорита, он очень огорчен! Вида, конечно, не показывает, но уж я-то его знаю. Тяжкий груз упал бы с моих плеч, если бы я увидела вас вместе перед тем, как мне отбыть…
— Мария, пожалуйста, не надо! Ты ведь знаешь, что мы только изображали обрученных ради дона Рафаэля…
— Ах, бедный дон Рафаэль, он вас обожал… Поэтому так был счастлив в свои последние дни…
— Пойду приготовлю кофе.
Она встала и поспешила на кухню. Мария пошла следом.
— Я смотрю, вы все избегаете разговоров о прошлом. Но ведь что случилось, того не изменишь, никого нельзя в этом винить. Разве что самого дона Рафаэля. Такой упрямец был…
— Знаю, но так горестно обо всем этом вспоминать. Давай о другом.
— Хорошо. Но вы понимаете, что никто в этом не виноват?
— Понимаю.
— Я передам сеньору Луису, что вы со мной согласились.
Мария улыбнулась и ушла из кухни. Эмма вздохнула с облегчением.
Она вернулась в гостиную с кофейником и большим блюдом бисквитов. Мария сразу же принялась уплетать угощение. Эмма улыбнулась. Наверно, только у этой дородной женщины аппетит лучше, чем у нее.
— Сеньор Луис хочет устроить на вилле вечеринку. Это будет мое прощание с друзьями.
— Хорошо он придумал, — одобрила Эмма, но между тем насторожилась. У Марии один недостаток: она считает, что солнце всходит и заходит по воле ее господина.
— Ах, сеньорита! Какой это чудесный человек. Если кто-то тронул ему сердце, он этого уже всю жизнь не забудет.
— Гм…
— Вы непременно должны быть на моей вечеринке.
— Нет, Мария, прости. Я не хочу туда… Столько плохих воспоминаний. Давай лучше пойдем с тобой в театр на какую-нибудь хорошую пьесу. И потом, разве мы расстаемся навсегда? Барселона ведь не конец света. Мы обязательно будем видеться.
