— Человек привыкает трудиться с приятелями. Внизу тяжко, но это моя жизнь, и я не желаю ее менять. У меня хороший послужной список, сестра. За все годы ни одного несчастного случая. Я знаю свое дело. — Он показал ладони. — Вот следы моего ремесла, и я горжусь ими! — Он вдруг покраснел, точно провинившийся школьник. — Вы меня за болтуна примете!
— Нет, мистер Ричардс, не приму. Я считаю, у вас есть все основания гордиться этими шрамами. Для меня вы, шахтеры, одни из самых храбрых людей в мире. Многие могут проявить мужество, столкнувшись с неожиданной опасностью, но для того, чтобы делать это каждый раз, заступая на смену, всю жизнь, нужна огромная выдержка.
Он нахмурился:
— Это всего лишь работа!
— Конечно. Но работа для храбрых. Нет смысла отрицать, мистер Ричардс, что ваши руки выдают вас с головой. Но если вы будете работать наверху, разве вы принесете меньше пользы? С вашим-то послужным списком и опытом?
— Вероятно, если молодые захотят слушать мои советы. — Он еле заметно улыбнулся. — Я не слушал, когда был молод. Жена, конечно, по этому поводу переживать не станет. Да и дочь, Мэри, тоже. Она живет в соседнем доме, ее муж работает в угольном забое. Да, женщинам тяжело с шахтерами. — Он вздохнул. — Доктор сказал, у меня нет выбора.
На кухне миссис Ричардс пыталась вынуть занозу из пальца. Я помогла ей с помощью очень тонких щипчиков. Они всегда лежали у меня в кармане платья вместе со спичками, которые могли понадобиться для стерилизации на случай отсутствия других средств.
— Он поболтал с вами, сестра? Хорошо. Осторожнее на своем велосипеде! Опять дождик начался.
Ливень не прекращался весь день, ожесточенно колотил по крышам старых и новых оранжево-розовых домов. Вода сливалась по водостокам и превращала бесконечные лестничные пролеты в быстрые горные потоки. Вечером я сказала Катрионе, что поняла, почему отцы города выстроили Эдинбург высоко на склоне холма. Чуть ниже, и его бы смыло.
— Сегодняшний день заставил тебя передумать насчет обаяния Эдинбурга?
— Кому мешает небольшой дождичек? Даже если он намного мокрее, чем любой другой дождь?
На участке Сандры теперь работала девушка из другой группы, и, как иногда случалось, у нее оказалось слишком много пациентов. Троих отдали мне.
Так я познакомилась с миссис Грэм, вдовой с варикозной язвой на правой ноге. Она жила одна в собственном домике. В первый свой визит к ней я выказала восхищение потрясающими розами у нее в саду.
— Это мой сын, сестра. Он ухаживает за садом, а дочь — за домом. Мои дети знают свои обязанности. Я позаботилась об этом, пока они были маленькими. Оба навещают меня со своими семьями раз в неделю. Я им много раз повторяла, что пропала бы без них сейчас, когда их отца уже нет. — Она показала мне фотографии четверых внуков. — Вижу, вы еще не замужем, сестра. Конечно, вы еще молоды, но молодость долго не продлится. Не ждите слишком долго. Все эти разговоры о карьере — хорошо, но карьера для мужчин. А место женщины дома.
Я напомнила себе, что нахожусь у нее дома, и не спросила, кто бы ей перевязал ногу, если бы все женщины думали так же, как она. Я рассказала о свадьбе Джемми. Миссис Грэм проявила почти такой же интерес, какой проявляла моя любимица — старая миссис Хантер.
Шитье приданого занимало почти все наши вечера. Миссис Хантер получала огромное удовольствие от каждого стежка и теперь уже почти не упоминала о делах своих соседей, пока я делала ей влажное обертывание.
— Это будет третья выкройка платья с прошлой недели… да, вода хорошая… а как же жакет? Девушке он понадобится.
— Жакет мы сделали в прошлые выходные. У меня оба дня были свободны. Подкладка не доделана, но это все, что осталось. Другую руку, пожалуйста, моя дорогая.
— Вы кроили?
— Да. У нас система. Я режу после того, как невеста пришпилила. А затем третья медсестра собирает и рассортировывает куски… Осторожно! — Я убрала таз вовремя. — Сегодня вечером у нас будет стресс. Делаем подвенечное платье.
— В самом деле? Какой фасон выбрала девушка? А материал? Что у нее будет на голове?
Мы все еще обсуждали фату к тому моменту, когда ее постель была застелена, волосы снова заплетены в косу, множество газетных вырезок о неизвестных невестах положены обратно в ее сумку, а крючок работал с двойным усердием.
— Может быть, вы мне потом пришлете маленькую фотографию, сестра?
— С удовольствием. Я напишу и расскажу вам все в деталях. Вам удобно?
— Это было бы замечательно. Я в порядке. — Она прекратила вязать. — Сестра, я хотела бы сказать то, что думаю. Вы не обидитесь?
— Конечно нет. — Я улыбнулась, но внутренне напряглась. — Что вы хотели сказать, миссис Хантер?
— Девочка, у вас талант ухаживать за больными. Вы не думали поучиться на настоящую больничную медсестру?
Я покраснела.
— Большое спасибо, миссис Хантер. Мысль очень интересная. И ваши слова — самые замечательные из всех, что я когда-либо слышала.
Она неуклюже похлопала меня по руке:
— На здоровье, девочка. В следующий раз вы расскажете мне о подвенечном платье, да? Я буду ждать. Нейлоновое кружево? Да, будет очень красиво! А вы не могли бы принести мне малюсенький кусочек? Принесете? — Она мечтательно улыбнулась и словно помолодела лет на пятьдесят. — Замечательно!
Миссис Дункан вернулась из отпуска. Я встретила ее у главного офиса, когда вернулась днем на лекцию.
— Все под контролем, мисс Херст?
— Вроде да, спасибо.
— Как и должно быть. — Она внимательно посмотрела на меня. — Вы выглядите немного осунувшейся. Третий месяц может быть изматывающим: теоретическая часть усложняется, а практическая расширяется, теперь, когда у вас уже есть опыт. А все это шитье платьев наверняка не оставляет времени для отдыха. Не подумайте, что я возражаю. Как говорится, Сатана придумает занятие для лентяя, — с улыбкой добавила она, хотя для нее было совсем нехарактерно прибегать к клише. — Однако мой опыт показывает, что Сатану больше заботят сплетники. Лично меня немногие вещи раздражают в большей степени, чем досужие разговоры, хотя, естественно, я не обращаю на них внимания. Как и любой разумный человек. Тем временем из-за моей болтовни вы опоздаете на лекцию! Всего доброго!
Добрая, мудрая и опытная женщина, она не просто так это сказала. Я пошла на занятие с ощущением холода в груди.
Лекция, посвященная детскому здравоохранению, оказалась очень интересной. Я забыла о словах миссис Дункан, пока не почувствовала на себе странные взгляды некоторых девушек. Катриона усердно записывала лекцию. Я вопросительно глянула на Джемми. Вместо обычного подмигивания она ответила мне ободряющей улыбкой.
Я использовала подвенечное платье как предлог для молчания, когда мы втроем шли домой. Во время выкраивания от Джемми можно было услышать только кряхтение, а Катриона не подходила к столу в гостиной ближе чем на ярд до тех пор, пока платье не было скроено, скреплено булавками и сметано. Потом она отнесла его, словно Святой Грааль, в свою спальню, чтобы примерить на длинную белую комбинацию. Джемми рухнула на диван.
