Ополчение Иридианы, последняя надежда водолеев… Промозглым ранним утром тысячник Вишан отвел их отряд в рощу на берегу реки. Две сотни тяжеловооруженных всадников, триста конных лучников и тысяча легковооруженных пехотинцев — вот и все воинство. Им не требовалось принимать на себя удар врага, им не нужно было ни выстоять, ни переломить силы противника.
— Выскочить, поднять шум, напугать, — говорил Вишан. — Пусть думают, что нас тут тысяч десять.
Так что требовались быстроногие и горластые. Сардар с Бениром и был такими — сами себе циркачи, сами себе уличные зазывалы. Еще в Иридиане, записываясь в городское ополчение, Сардар не очень-то понимал, чем может помочь, ведь самым страшным оружием, которым владел, был нож — для защиты от воров, да праща — для забавы. Но записался не раздумывая, и вот — поди ж ты! — пригодился. И силач Бенир пригодился — его сразу назначили командиром дюжины.
Иридиана, Иридиана, главный город Земли водолеев, Хрустальная Иридиана, где ты теперь?
Полотняные штаны и рубаха и полотняный панцирь были дрянной защитой от холода. Раннее летнее солнце еще не вынырнуло из тумана, нагнанного от реки, что омывала рощу с юга, и от болот, начинавшихся в трех гхальва к северу и востоку от нее. С непривычки от столь раннего пробуждения слипались глаза — и это при том, что сердце колотилось как сумасшедшее в ожидании битвы. Лязгая зубами не то от сырости, не то от накатывавшего волнами возбуждения, Сардар вглядывался в серую зыбкую пелену, пронзаемую стволами деревьев. Слышался приглушенный плеск и невнятное бормотанье, иногда тянуло дымком — то жрецы приносили жертвы Водолею, моля бога об удачном исходе битвы, и прося у него прощения за то, что воды болот могут быть осквернены трупами врагов. Сардар тоже пытался молиться, но ни одна ритуальная формула, из тех, что задолбил еще в детстве, на ум не шла; поэтому, теребя кожаный ремень пращи, он одними губами нашептывал что-то бессвязно-безумное, что-то настолько проникнутое отчаянной надеждой, что небеса должны были прислушаться к его мольбам от из одной только жалости к нему.
Рядом дрожали и молились такие же, как он — набранные по рыночным площадям торговцы, водоносы, носильщики, ремесленники, подмастерья. Горлопаны и бегуны, но ни минуты не воины. Ему еще повезло: Бенир где-то раздобыл для него «доспех» — безрукавую рубаху из нескольких слоев льняной ткани, остальные же вышли на бой в повседневной одежде. Вон коробейник в драном халате, кузнец в прожженных куртке и штанах, знакомый игрок в кости в залатанных шароварах и дорогущем кафтане явно с чужого плеча. А вон жмутся друг к другу бывшие рабы, отпущенные на волю под обещание вступить в ополчение. Эти, несмотря на холод, и вовсе голые по пояс.
Вот такое войско собрала ты, Блистательная Иридиана после того, как первая твоя армия сгинула на дальних рубежах Земли водолеев. Если бы не двести катафрактариев, выделенных из основных сил, весь этот сброд сгодился бы разве что народ на ярмарках веселить.
Ветерок, налетевший с востока, чуть разогнал туман над болотом, отчего стали видны известные только водолеям вешки, обозначавшие безопасные проходы через топь. Эта трясина и была последней надеждой стратегов. Жалкие остатки некогда грозной армии, каких-то полторы тысячи — вот все, чем располагали водолеи против неисчислимой орды атамана Глаза. Полторы тысячи храбрецов в поле и горстка голодранцев в засаде.
Предводительствовал войсками сам Сын Водолея. По его задумке, основные силы, выстроившиеся на клочке твердой земли между рекой на юге и болотами севере и востоке, должны были, медленно отступая, заманить врага в восточную трясину. В тот момент, когда вражеская армия увязнет в топях, в тыл ей должен ударить засадный отряд, и окончательно деморализовать противника. Рискованный план, сплошь состоящий из изъянов, но Сардар предпочитал верить в него, ибо лучше верить в несбыточное, чем не верить ни во что.
Ветер задул сильнее, разогнав туман. Зазолотились кроны деревьев, возвещая о том, что скоро на небе появится дневное светило. Именно на рассвете Сын Водолея рассчитывал вступить в бой, чтобы восходящее солнце слепило противника, не давая разглядеть проходы в топи. Великие небеса, да исполнится все как задумано!
— Будьте готовы! — разнесся по роще призыв Вишана.
Сардар подобрался, расправив пращу, и передвинув поудобней висевший через плечо мешочек с шариками из обожженной глины. Огляделся в поисках Бенира, но нигде не увидел приятеля. Должно быть, он и его люди где-то на другом конце леса.
— Дозорные, к краю рощи, остальным не высовываться! — последовала команда.
Несколько солдат пробежали к западной оконечности рощи, полдюжины офицеров, растянувшись цепочкой, принялись оттеснять ополченцев в гущу деревьев.
— Подальше, подальше, ребята, — говорили они. — Не приведи Водолей, они раньше времени заметят, что здесь кто-то есть…
Ополченцы повиновались — кто ворча, кто с видимой охотой, кое-кто и вовсе пытался пробраться к самой реке, подальше от поля битвы, но таких там встречали другие офицеры, и пинками разворачивали обратно.
Сардару вдруг пришло в голову, что если найти дерево повыше, то с него, пожалуй, можно увидеть место, где стоят основные силы. Задрав голову, он нашел высокую сосну, казалось, прокалывавшую небесные сферы до самой последней, той, на которой живут боги. Несколько минут — и цирковая сноровка вознесла его на самую вершину дерева.
Оглядевшись, Сардар восхищенно охнул. Земля внизу казалась большим зеленым ковром, окантованным синей лентой реки. Справа восставал из небытия малиновый полукруг солнца, а слева, в пяти или шести гхальва, — четкие прямоугольники боевого построения, бесконечно чуждые и солнцу, и лесу, и реке, и болотам, терпеливо поджидающим свои жертвы в тишине нарождающегося утра.
Как следует разглядеть армии Сардару не удалось — и за дальностью расстояния, и из-за того, что доспехи воинов нестерпимо блестели в лучах поднимающегося солнца. Единственное, что со всей очевидностью он смог понять, так это то, что все пока шло по плану Сына Водолея, что противника удалось вызвать на бой, и что вражеская армия столь огромна, столь безмерно велика, что боевые порядки водолеев кажутся рядом с ней горсткой игральных костей, рассыпанных у подножья башни. Сомнений не оставалось: выбранная водолеями тактика единственно верная.
Внезапно внимание Сардара привлекла фигура человека, оседлавшего верхушку дерева, росшего шагах в пятидесяти ближе к краю рощи. Голову и плечи человека украшали торчащие в разные стороны ветви — видимо, маскировка. Человек размахивал руками и делал угрожающие жесты, приказывая спуститься на землю. «Кто-то из дозорных» — пронеслось в голове. — «Наверное боится, что меня заметят и все сорвется».
Повинуясь, Сардар нехотя начал спускаться. Однако перебравшись вниз на два своих роста, вдруг остановился, привлеченный шумом, донесшимся с поля боя. То был крик, вырвавшийся разом из тысяч глоток, крик, в который через несколько мгновений влились грохот, и звон, и треск, и предсмертные вопли.
Началось!
Позабыв и о дозорном, и об опасности обнаружить засаду, Сардар снова устремился к верхушке. Он так торопился, что ступив между ветвей, едва не сверзился на землю. Лишь каким-то чудом уцепившись за сук, сумел остановить падение, и еще долго извивался, пытаясь освободить запутавшуюся в ветвях одежду.
