— Что это? — пустым голосом задал он самый нелепый и самый естественный в данной ситуации вопрос.
— Это? Ты меня удивляешь, атаман. — Теперь Кинжал овладел ситуацией полностью. Он был единственным актером в этой толпе статистов, из которой он с изысканной ловкостью выуживал необходимые реплики. — Это третья часть добычи, как и положено. Ты видишь, как свято я чту твои законы. И разве можешь ты сказать, что хоть кто-нибудь когда-нибудь исполнял закон с той же поспешностью, что и я?
Да. Это была та еще шутка. Внутренне сам Кинжал скривил губы в презрительной гримасе. Но именно на таком уровне находилось чувство юмора у Глаза — если верить Рикатсу. В следующие несколько секунд, когда атаман буравил Мекита своим единственным оком, тот с изрядной долей нервозности подумал, не слишком ли большую ставку он поставил на слова главы сквамандской Стражи.
Наконец Глаз громко расхохотался, хлопнув Кинжала по плечу. Чересчур сильно, чтобы это могло считаться дружеским жестом, но все же отнюдь не с убийственными намерениями.
— Этот подонок меня забавляет, слышишь, Званцо? — обратился он к Нерожденному. — Возможно, я убью его не сразу. Нет, определенно не сразу. Я точно знаю, ему ведь еще не терпится поделиться со мной некоторыми своими секретами. Вроде того, что он здесь делает и как сюда проник.
Званцо быстрым движением облизал губы, еще сильнее напомнив при этом змею. Затем вывернул голову в сторону Мекита, уставившись на того немигающим взглядом бесцветных пустых глаз. Кинжал никогда не боялся змей. Людей он не боялся тоже. Но взгляд этого аспида в человеческом обличии вызывал оторопь, заставлял сердце сжиматься в тугой неподвижный комок, а кровь останавливаться в жилах.
— Я точно знаю, у него не может быть секретов от нас, — проговорил он голосом, в котором совершенно отсутствовала угроза. Только холодная уверенность в своих словах.
Глаз, все еще находясь, скорее, в благодушном настроении, протянул руку ладонью вперед:
— Давай!
В развернутом пояснении этой короткой команды Кинжал, разумеется, не нуждался. Сверх необходимости искушать и без того висящую на волоске судьбу он не стал и вложил в протянутую ладонь изувеченным медальон.
Глаз быстро пробежал пальцами по полоске кожи. Задумчиво погладил место среза. Быть может, он не был гением, но чтобы убедиться, что это именно срез, много времени ему не понадобилось. Улыбка медленно стекла с его лица.
— Чем? — глухо спросил он.
Мекит, стараясь делать все быстро, но не резко, позволил кинжалу выскользнуть из рукава, но ухватил его не за рукоять, а за самый кончик лезвия, двумя пальцами. Сохранять внешнюю невозмутимость стоило огромных усилий. Планируя свои действия, он не думал, что ему будет так страшно.
Лицо Глаза перекосила гримаса бешенства. Мекит, забыв на время о необходимости дышать, приготовился к вспышке ярости. И она последовала — но направлена была не в его сторону.
Глаз двумя руками схватил коротышку Званцо за грудки и рывком приподнял в воздух. Тот болтался в его руках подобно тряпичной кукле и не делал никаких попыток протестовать против такого с собой обращения. Кинжал мысленно пообещал себе в самое ближайшее время посетить все двенадцать Храмов и вознести благодарность каждому богу.
— Ты понимаешь, что это значит, Званцо?! — бушевал Глаз. — Понимаешь? Этот сволочной подонок мог зарезать меня как свинью!
Кинжал благоразумно решил до поры до времени не оспаривать выданную ему характеристику, несмотря на свое полное с ней несогласие. Лучше самые грязные ругательства, услышанные в свой адрес, чем вознесенная похвала, услышать которую ты уже не в состоянии. Он заранее простил Глазу даже несколько новых оскорблений, и тот словно подслушал его мысли:
— Какой-то молокосос свободно проходит мимо твоей хваленой охраны, как вода сквозь песок! Держу пари, он даже не заметил, что лагерь кто-то охраняет! Любой паршивый ублюдок может подойти ко мне со своим ножичком размером чуть ли не в локоть, а ты — ты, Званцо, будешь усыпать ему путь лепестками роз! Так что, может, мне стоит сказать ему спасибо за то, что его чуть больше заинтересовал этот медальон, чем моя глотка?!
Все еще не выпуская Нерожденного из рук, Глаз перевел взгляд на Мекита, и тот посчитал это не самым добрым знаком. Если Званцо достаточно ловок и неглуп — а в этом почти не приходилось сомневаться — он одной-двумя удачно ввернутыми фразами сможет отвести грозу от себя. И ему не придется долго выбирать новый объект для излияния злости атамана.
Кинжал решил взять инициативу в свои руки. Снова придется играть смело, балансируя на грани. При этом Кинжал не преминул напомнить себе, что Званцо, пожалуй, живым представляет для Глаза какую-то ценность, а вот он пока таким преимуществом не обладает.
— Не стоит благодарности, атаман, — сказал Кинжал, примерив на себя одну из самых добродушных своих улыбок.
— Чего?! — взревел Глаз, роняя Званцо на землю и оборачиваясь к Мекиту.
— Ты хотел сказать мне спасибо, а я говорю, что в этом нет нужды. Это очень простой выбор: за медальон я легко выручил бы пару сотен дзангов, а что стоит твоя глотка?
— Моя глотка? — Глаз непроизвольно потер ладонью шею. — Ты что же, мерзавец, хочешь сказать, будто моя жизнь ничего не стоит? Да ты знаешь, что за мою голову назначена награда в десять тысяч дзангов?!
Лицо атамана раскраснелось, тон не предвещал ничего хорошего. Кинжал совершенно не к месту испытал приступ зависти — ведь за его голову больше пятисот дзангов не обещали. Десять тысяч — этим действительно можно гордиться. Достигнет ли его, Мекита, карьера когда-либо такого расцвета? Или для этого непременно нужно собирать армию и завоевывать полмира?
Но Кинжал не позволил чувствам просочиться ни на свое лицо, ни в свой голос.
— Это были бы самые легкие деньги в моей жизни, — сказал он и презрительно сплюнул прямо под ноги Званцо.
Жест получился абсолютно недвусмысленным. Кинжал знал, что в данную секунду наживает себе смертельного врага, но ситуация требовала именно этого. Или нет? Стоило признаться самому себе, Званцо ему просто не нравился. Сильно не нравился. Если при выполнении своей миссии Кинжалу удастся попутно отправить этого Нерожденного в Тень Зодиака, он будет считать свою задачу перевыполненной.
Конечно, слова Мекита по сути были пустым сотрясением воздуха. Да, при желании он смог бы убить Глаза, несомненно. Но вот получить заслуженную награду… Насчет возможности уйти после такой выходки Кинжал нисколько не обольщался. Разумеется, говорить об этом вслух он не собирался.
— Но чтобы Кинжал польстился на подачки Стражи!..
На эту фразу (сказанную в нужный момент!) Мекит возлагал определенные надежды. И не прогадал.
— Ты Кинжал? — в голосе Глаза проскользнула слабая нотка уважения.
— Ты слышал обо мне?
— Я слышал о Кинжале, — нейтрально сказал Глаз. — Но мне представлялось, что он постарше.
