Что, сказать «нет, не хочу»? Если честно, Артем растерялся. Парень он не из тех, кого легко обломать, но растерялся. Юноша всматривался в умное личико, осмысленные глаза, упавшие в душу, сердце и, может быть, даже в печень. Ни одного признака дебильности! Впору справку потребовать с печатью. Но справку она вряд ли предоставит, осталось наводящими вопросами выяснить:
– Да? И как же тебя накрывает?
Боялся, она обидится и выкинет какой-нибудь фортель, как тогда на даче: «Ты мне неинтересен». А Элла охотно рассказала с улыбкой, как рассказывают историю недоумку:
– Ну… вдруг страшно становится до ужаса, хочется кричать… сломать что-нибудь… побить… И с этим ничего нельзя сделать, как будто не я, а кто-то во мне бесится. Потом становится стыдно, противно, жить не хочется.
– Короче, тебя штырит.
– А? Как это?
– М-да… ты совсем не в теме. Ладно. Когда тебя начнет накрывать, я покажу, кого надо бить. А пока не накрыло, поехали? Ты же не одна, нас двое.
Он поднялся и протянул руку. И что Элла? Она абсолютно не думала, не взвешивала, а вложила свою ладонь в его и поднялась на ноги. Артем наполнился уверенностью, что о-о-очень интересен ей.
Внизу Леся вытирала пыль, а впечатление – будто специально караулила ребят. Когда Элла стала надевать ветровку, домработница перегородила собой выход:
– Куда?
– Мы гулять, – ответила Элла.
– Не пущу!
– Это кто? – шепнул на ухо девушке Артем.
– Убиралка, готовка, следилка и воспиталка. – А непосредственно Лесе она свирепо рявкнула: – Сгинь! С дороги, я сказала!
Та отступила, едва не плача, и Артем догадался: домработница не Эллы испугалась, а того, что девушка способна натворить. Значит, диагноз не выдумка. В силу молодости и самонадеянности он решил, что с любым приступом подружки справится, раз у нее есть четкое представление о своих закидонах. Выходя из дома, он ободряюще улыбнулся чучелу в оборках, чтоб не паниковала зря, мол, обещаю полный порядок. Разумеется, Леся тут же кинулась звонить Сати, как только хозяйка ответила, она громко заголосила:
– Ушла Элла… С каким-то парнем… Я не спросила имя, он с ней созвонился, Элла предупредила, что придет знакомый… Сколько лет? Не знаю… Ну, примерно 22–25. Я пыталась ее остановить, но вы же знаете, если ей что-то втемяшится, то подай – хоть сдохни. Я побоялась, что рассердится и взбесится…
К счастью, Сати не ругалась, а успокоила, сказав, что приблизительно знает, с кем ушла Элла.
* * *
На душе было муторно, поэтому Болотов не слушал отчет экономиста, а думал, что у него лично есть огромное преимущество перед теми, кто работает «на дядю». Вот сейчас скажет волшебное слово «хватит» и перенесет отчет на другой день, а работяга не имеет такой привилегии. Ничего себе мысли перед грядущим разоблачением? Как раз о сегодняшнем аутодафе думать незачем, ведь ничего не изменить, останется только принять казнь. А все, что связано с работой – сплошной позитив, здесь он реализует свои знания и способности, здесь он прячется от невзгод (и такое случалось), расслабляется.
Как правило, секретарша не нарушает святой миг в офисе – отчетность, но что-то с ней случилось сегодня, неожиданно она подала робкий голосок по селектору:
– Прошу прощения, Валерий Витальевич…
– В чем дело? – нажав на клавишу переговорного устройства, бросил Болотов тоном, которого она жутко боится.
– Тут девушка рвется к вам, еле держу ее. Она говорит, дело срочное и серьезное. Я подумала: а вдруг и правда?..
– Какая девушка… – забрюзжал он. – Что ей надо? Я же просил…
– Валерий Витальевич, это Сати, – удивила она до крайности Болотова. – Мне очень нужно поговорить с вами. Срочно. Вопрос жизни и смерти.
Естественно, ей отказать в аудиенции он не мог хотя бы потому, что красивые женщины украшают жизнь и им нужно потакать, а она еще и подруга сына. Да и не пришла бы Сати к нему, если б не прижало. Болотов отправил докладчика вместе с докладом на доработку, тот чуть не столкнулся в дверях с Сати. Она не вошла, а влетела, присела на стул напротив и без приветствия, волнуясь, начала без пауз между словами:
– Валерий Витальевич, я прошу вас позвонить вашему сыну…
– Какому? – вставил он. – У меня два сына.
– Младшему. Он увез мою сестру, на мои звонки она не отвечает. Я звонила Константину, хотела, чтобы он связался с братом, но Костя тоже не берет трубку, остаетесь вы. Я хочу быть уверена, что с ней все хорошо, ну и что не ошиблась, Элла с Артемом.
Из-за такой ерунды примчалась к нему в офис?! Болотов поставил диагноз: паникерша, чего никак не ожидал от нее. Сати производила впечатление бесстрастной леди, ни дать ни взять – Снежная Королева.
– Давайте по порядку, – сказал он. – Почему вы нервничаете, зная, что ваша Элла с моим Артемом?
– Потому что не уверена, что она с ним. Домработница сказала, приехал мальчик, и Элла уехала с ним. Имени не назвала, он не представился.
– А почему вы решили, что это Артем?
– У Эллы нет друзей в городе. Сюда мы приехали три года назад, знакомыми она не обзавелась, я бы знала, если б они появились. Меня крайне удивил ее демарш. Моя сестра затворница, не любит толпы, скученность, громких звуков. Между прочим, Артем попросил номер ее сотового, я дала.
Она умна, решил Болотов, доставая мобильник. Лихо просчитала, с кем сбежала сестра, хотя логика для женщины – не характерная черта, даже такая простая. Пока шел звонок, Валерий Витальевич задал еще вопрос:
– А почему Костя не ответил вам? Вы поссорились?
– Нет. Он обиделся.
Любопытно, что такого страшного сотворила Сати, если Константин обиделся? Но Болотов не посмел вслух произнести свой вопрос, лишь отметил про себя, что в его благополучной семье получились не совсем удачные дети. Во всяком случае, ими он не гордился и не хвалился. А кого следует винить? Разве детей? Жена испортила Константина, он – Марьяну, а младший вообще рос, как чертополох во чистом поле – никем не обихоженный, потому что сопротивлялся и безраздельной любви, и строгостям. Со второй попытки Болотов дозвонился:
– Артем, Элла с тобой?
– Да, – ответил мальчик. – А что?
– Сати волнуется за нее…
– Да все в порядке. Мы в баре…
Поскольку была включена громкая связь и Сати слышала диалог, она вдруг подскочила, почти легла на стол грудью и выхватила трубку у Болотова, оставив того с открытым ртом.
– Алло, Артем, – заговорила она в трубку, – я прошу тебя, очень прошу не давать моей сестре спиртного. Ты слышишь? Ей нельзя. Иначе Элле будет очень плохо. Договорились?
– Да она сок пьет, – сказал Артем. – Знаю, что ей нельзя. А я за рулем, твоя сестра мне даже нулевку пива не дала выпить. Ты что, не доверяешь мне?
