Валерий Витальевич взмахнул руками и ударил себя по бедрам, он словно в западне очутился – все против него. Вернувшись к автомобилю, Болотов в бессилии опустился на водительское сиденье, рядом сел Богдаша, единственный, кто имел светлую голову в этом кошмаре.
– Валера, не раскисай, – прикрикнул на него Богдан Петрович. – Этого и добивается упырь Комиссаров.
– Но он прав, черт возьми, прав! – зарычал Болотов. – Кто-то из моей семьи…
– Валера! – прервал его друг. – Они точно так же думают о тебе.
– Обо мне?! – изумился Болотов. – Что я убил Инну?!
– Да, по версии Комиссарова. Он успешно стравливает вас, не ведись хоть ты. Надо самим искать ответ на вопрос – кто. Чтоб уж точно знать.
– Шутишь? Не возомнил ли ты себя великим сыщиком, Боня? Уволь, у меня подобных талантов не было и нет.
Посидели, помолчали. Положение патовое, Болотов не свыкся с ним, впрочем, с этим «счастьем» свыкнуться невозможно. Но он и выхода никакого не видел ни вблизи, ни в перспективе. Что ж так нелепо все сложилось? У него большая по нынешним меркам семья, о которой он заботился, обеспечивал всем необходимым и даже сверх того, а в трудную минуту вся семья дала деру. И вот он один… Да, Богдаша остался и поддерживает, как умеет, он был готов подписать договор с чертом лысым, но Комиссаров у него не взял подписку о невыезде. Боня друг с большой буквы, Валерий Витальевич зря наезжает на него.
– Богдан, скажи, – задумчиво произнес Болотов, – ты не женился из-за Нюши?
– Чего это тебе на старости лет такие вопросы в голову лезут? – вытаращился Богдан Петрович. – Некогда было… Судьба! Вот почему. Ладно, я поехал, подумаю без тебя. Ты только с мысли сбивать умеешь.
Богдаша вышел из машины, захлопнул дверцу. Совсем стало нехорошо от пустоты вокруг, от безвыходности и беспросветности. Пожалуй, только солнце давало призрачную надежду, оставляя на лице ласковые поцелуи своими теплыми губами. Подставив лицо светилу, Болотов думал – жаль, что он не поэт, у него получилось бы, как вдруг раздался звонок от Сати, у нее дрожал голос:
– Ваш Артем… Он снова увез мою сестру… Теперь на мотоцикле!
– Откуда у него мотоцикл? – озадачился Болотов.
Не хватало, чтоб еще и сын «осчастливил» папу проступком, тогда вообще труба. А сынок взбалмошный, на все способен.
– Не знаю, – нервно говорила Сати, – это же ваш сын! Он плохо влияет на мою сестру. Прошу вас, поговорите с ним… ее психика очень хрупкая…
– Боюсь, он меня не послушает.
– Но вы же отец!
М-да, слышать подобные вещи о собственном сыне тяжело, однако есть надежда, что Артем подрастет и все же поумнеет, короче, случай не смертельный. А лично у Валерия Витальевича перспектива препоганая: людей, которых засадили без вины, тьма-тьмущая, вдруг и ему предстоит обвинение, суд… эта мысль невыносима.
– Послушайте, Сати… Давайте я заеду за вами? Объединим наши тревоги и просто посидим где-нибудь, м?
Дерзкое предложение от родителя ее друга, но откажет – так откажет, тогда он будет думать, как провести остаток этого тяжелого дня.
– Посидим? – сказала Сати через паузу, видимо, не горела она желанием встречаться с Болотовым. – Хорошо. Я дома.
Выслушав адрес, он повернул ключ в зажигании.
* * *
Как ни добивался Кирилл, Марьяна не рассказала, что происходило у следователя, отделывалась междометиями типа «ой, ай, уф» и отмахивалась. Настроение у нее хуже некуда, а в такие моменты желательно оставить расспросы, иначе можно нарваться на взрыв. Кирилл предложил выпить.
– Водки, – огорошила его Марьяша.
– Ого! – хмыкнул он. – Не коньяка, а водки? Интересно, ты хоть раз пила напиток истинных мужчин?
– Когда-то надо попробовать, час икс наступил.
– Значит, все плохо, – сделал он вывод. Вообще-то, это прием, который должен был вынудить Марьяну добровольно рассказать о том, что ее так расстроило. Она оказалась верна себе:
– Отстань.
Больше он не делал попыток, а усердно исполнял обязанности водителя. Проехали два бара, слишком много там было народу, потому шумно. Садясь в машину, Кирилл посетовал:
– А говорят, плохо живем. На дорогах сплошные пробки из иномарок, в барах народу – не протолкнуться, но живем плохо.
В третьем баре, где цены были весьма не демократичны, облюбовали столик среди пышных растений, и, наконец, Марьяна плюхнулась на стул. Кирилл принес выпивку, но только ей, себе – безалкогольный коктейль и сок, она выпила залпом и… нет, не поморщилась, не закашлялась, а сказала:
– Неси еще.
Кирилл выпил апельсиновый сок и пошел за водкой к барной стойке, но оказался третьим, потому задержался. Марьяна скучала, постукивала острыми коготками по столу, решая, что да в каких красках рассказать другу Кирюше. Поделиться страсть как хотелось, ее просто распирало…
– Марьяша, ты? – услышала она, подняла голову…
– Ой, Гек! – обрадовалась знакомому молодому мужчине с внешностью жителя кавказских гор, только без акцента в речи. – Что тебя занесло сюда?
После института Гектор уехал к себе на родину, они не виделись пару лет точно. Между ними ничего не было, но дружеские отношения в студенчестве оставили друг о друге хорошую память. Он тоже был рад видеть ее, потому присел за столик, хотя пришел не один, а с компанией.
– Я приехал на свадьбу к другу, вот зашли пообщаться.
– Как дела? Чем занимаешься? Где? – засыпала его вопросами Марьяна.
– Пашу́, конечно! На госслужбе. Слежу за соблюдением законности, когда чиновники стряпают местные подзаконные акты. Я очень строгий, потому что начальник…
– А у меня фирма. Юридическая. Но папа все еще пытается руководить мною, забыв, что я уже взрослая девочка.
Пришел Кирилл, Марьяна поспешила напомнить Геку, который пристально, даже оценивающе уставился на ее спутника:
– Это Кирилл, не помнишь? Он учился в институте экономики, управления и права, а к нам забегал на вечера и мероприятия.
– Нет, не помню… Извините, меня зовут. Марьяша, проводи меня, хоть перекинемся новостями.
– С удовольствием.
Марьяна и Гектор медленно шли во второй зал, вспоминая самые яркие эпизоды, точнее, он напомнил про один, она подхватила:
– Да, было! Вам с Коленькой набили лица, а вы очень гордились синяками и безбожно хвастались…
– Марьяна, – вдруг посерьезнел он. – Ты хорошо знакома с Кириллом?
– Сто лет знаю его.
– Он не предлагал твоей фирме влиться в концерн или монополию?
– Что-то не так? – насторожилась она.
– Видишь ли, все как будто так, но…
– Но?
