Богдан Петрович безнадежно махнул рукой, дескать, на его помощь рассчитывать не приходится. Чекин еще обсудил с ним некоторые детали совместной работы, после адвокат ушел, а Богдан Петрович постучался в комнату Артема.
Комната приобрела божеский вид благодаря Элле. Хотя она и приболела (промокла во время дождя и простудилась), тем не менее, умудрилась ликвидировать бардак, и удалось ей это сделать без особых хлопот, как-то легко получилось. Девочка лежала под одеялом, мальчик торчал у компьютера. Богдан Петрович сунул ей градусник, поинтересовавшись:
– Как наше самочувствие?
– Не знаю, – ответила Элла. – Спать хочется все время.
– А кто не дает? Артемка? Мы его проучим. – Пикнул градусник, значит, пора его вынимать. – Неплохо. Тридцать семь и семь, это меньше, чем тридцать восемь и девять, верно? Славно, что воспаления легких нет, остальное переживем. Спи, девочка. Артем…
– Чего? – И даже не оглянулся.
– Оторви свой стан от кресла, ты мне нужен на пару слов.
Богдан Петрович привел его в гостиную, оформленную в современном стиле, кстати, мебель подбирала Надя, у нее неплохо получается, есть дизайнерская жилка. Да и согласился он на смену интерьера, чтоб она же не упрекала, будто его взгляды и вкусы отдают психологией старьевщика, а квартира напоминает склад эпох. Отстоять удалось только кабинет. Он сел на диван и хлопнул ладонью по сиденью, мол, сюда падай, Артем остался стоять:
– У меня работы по горло, я постою.
– Ладно. Теперь признавайся, где был с воскресенья на понедельник, когда Инну… м? Родителям сказал, что ко мне поехал, а я тебя увидел только утром, когда ты спал. Лучше сейчас скажи, чтоб я продумал, как тебя обезопасить от такого ирода, как Комиссаров.
– Да не волнуйся, дядя Богдан. Я тусил. В кафе. У выпускников этого года была встреча, собралось немного, человек восемь. Так что народ меня видел, назовет точное число, время – до минут, когда разошлись и когда меня теряли из виду. Но и в туалет я бегал с кем-нибудь, так что алиби лучше моего не бывает.
– А почему следователю не сказал?
– Да ну его. Он какой-то… как фрагмент гниющего мяса.
– Ну и сравнение. Элла как, не тоскует по сестре?
– У нас все ОК, дядя Богдан. Честно. Мы тебе не мешаем?
– Мне здесь только тишина мешает, так что живите сколько надо.
После его слов Артем сел на диван и положил руку на плечо крестного, которого искренне любил и уважал. А ведь было за что!
– Дядя Богдан…
– Ой, только не надо благодарных соплей, – сбросил он руку юноши, потом вздохнул. – Вы уедете, мне будет тут хуже, чем сейчас.
– Так мы же будем приезжать и останавливаться у тебя, – пообещал Артем. – Лишь бы с убийством Инны разобрались быстрее. Я сообщил, что по семейным обстоятельствам не могу сейчас приехать, но сколько эти обстоятельства могут длиться?
– Сам виноват! Ввел в заблуждение следователя, – упрекнул парня Богдан Петрович. – Да и меня тоже заставил волноваться, паршивец эдакий. Давай поедем к Комиссарову и предоставим твое алиби.
– А мама? А Марьяна? Может, я еще пригожусь. Буду путать следака…
Богдан Петрович потрепал парня за кудри, это был одобрительный жест взрослого человека, но притом настоял:
– Оставаться в городе добровольно – одно дело, а под подпиской ходить и всегда иметь шанс угодить в СИЗО – совсем другой расклад. В тебе еще детство играет, а с ним пора прощаться, раз вступаешь в самостоятельную жизнь. Так что давай номера телефонов ребят, которые подтвердят, что в ту ночь ты был с ними. И гуляй потом сколько посчитаешь нужным. Но зато будешь свободен.
Артем закивал. А как не согласиться с дядей Богданом? Детство кончилось. Той ночью, когда он оторвал Эллу от Сати и привез сюда. Сейчас он полностью вышел из-под опеки, самостоятельно принимает решения, значит, обязан считаться с правилами, которые выработала сама жизнь. Артем продиктовал номера телефонов и остался дома с больной Эллой, а Богдан Петрович сел в машину и отправился к следователю, представляя, как испортит тому настроение.
* * *
– Мне надоела твоя стройка… твой дом… и ты надоел со своими растворами, тазиками, ведрами, мастерками, красками, замазками, собаками, драчливыми петухами… Это не петухи, а мутанты! Ящеры какие-то из доисторических времен. Мне надо в салон. Моя голова похожа на стог сена! Маникюрша в обморок упадет, если увидит мои ногти. Пользуешься моим трудом… Я тебе не крепостная! Вместо того чтоб выяснять, кто убил его сестру, между прочим, родную и единственную, он пашет на стройке и меня эксплуатирует, рабовладелец хренов.
Марьяна бубнила без устали, а работала плохо. За время, что она здесь жила, ее превратили в натуральную батрачку, причем бабушка Прохора очень довольна девушкой, она, видите ли, не думала, что городские на что-то путное способны. А Марьяна «рада» похвалам – до скрежета зубов от злости. Ее научили доить козу, кормить бегающую и плавающую живность на птичьем дворе, собирать яйца и не давать петухам заклевать себя. О, петухи – это враги. Стоит Марьяне зайти на птичий двор, как два мутанта невероятных размеров – белый и цветной – так и норовят налететь, клюнуть, еще и лапами ударить. Теперь она умеет месить тесто и печь пироги, в общем, сплошной кошмар. Бесплатную домработницу нашли.
Сегодня с утра она собирала строительный мусор и выносила его во двор, высыпая в специальный контейнер, который Прохор потом вывозил на свалку. Он клеил обои под стоны и ворчание батрачки.
– Вот кому-то достанется жена – не обрадуется, – сделал вывод Прохор. – И шипит, и шипит, и шипит…
– Не нравлюсь? – выпрямилась она. Постукивая веником по ноге, предложила: – А какие проблемы? Отвези меня в город и сдай следователю. Хочу в тюрьму!
– А кто не дает хотеть? Хоти.
– Угу, я так и знала. Не хочешь сдавать. Тогда почему ничего не делаешь? Я не могу больше, я устала, у меня была другая жизнь… яркая, красивая…
– У меня тоже была другая жизнь, – оставался невозмутимым Прохор, – но пришлось переквалифицироваться из инженера-технолога в мастера по ремонтным работам. И, как видишь, отлично себя чувствую, работаю на себя и когда хочу, никто мне плешь не пробивает, кроме тебя.
– А я не хочу быть мастером по ремонтным работам! Делай что-нибудь… ищи убийцу, черт тебя возьми!
– Я выжидаю. Какой смысл заниматься делом, в котором ничего не смыслишь? Это в кино раз – и готово, убийца найден какой-нибудь умной тетенькой в шляпке, все в шоколаде. Нет, пусть эту работу сделают те, кто умеет, а к тому времени, как я приведу дом в относительный порядок, надеюсь, будут известны результаты следствия.
Марьяну возмутила новая тактика Прохора, о которой он не удосужился предупредить, хотя что это изменило бы? Тем не менее, она просто в ярость пришла, рванула к нему и раскричалась, размахивая руками:
