Прохор позвонил, он приехал на такси, потому так быстро. Марьяна схватила первые две сумки, спустилась вниз, вернулась за чемоданами. Валерий Витальевич видел в окно, как Прохор укладывал в багажник новой машины Марьяны сумки и чемоданы. Потом они сели и уехали. А он смотрел им вслед, даже когда они повернули за угол, смотрел…
Богдаша приезжал изредка проведать Нюшу и ее мать, Вере Ефимовне он оказывал и медицинскую помощь – давал советы, следил за ее здоровьем, а оно заметно улучшалось. Удивительно, до чего живучая старушка.
– Нюша, твоя мама поправляется стремительно, – порадовал он Надежду Алексеевну, которая, кстати сказать, очень изменилась: стала унылой.
– Хочешь сказать, скоро она будет воровать выпивку?
– Не думаю. И говорить она вряд ли научится, хотя все понимает, ты можешь с ней общаться, это пойдет на пользу. Кстати, ходить она будет.
– И на том спасибо.
– Да, чуть не забыл, держи… А я поехал. Работа…
Он положил на стол куклу, старую тряпичную куклу без носика. Надежда Алексеевна взяла ее, повертела и поднялась к матери. Она присела на стул, поправила подушки и одеяло, но мать занервничала, что-то промычала. Ах, вот в чем дело! Кукла. Она смотрела на куклу в руке дочери, ее растревожила игрушка.
– Мама, успокойся, я виделась с ней. Ничего Лиза нам не сделает. Странно, я не помню этой куклы… Ты ее шила?
Вера Ефимовна что-то промычала, мотнула головой, дочь улыбнулась, ведь она видела нормальные реакции и понимала мать.
– Значит, не ты. Соседка? Тетя Наташа? Как я сразу не догадалась, она же много шила игрушек своим детям… и моей Лизе сшила, а я… просто не видела, потому что редко бывала дома, я училась и работала.
Она задумалась. Надежда Алексеевна вспоминала самые яркие моменты в жизни, теперь она так делает, когда накатывает грусть и рвется сердце на части. Но, может быть, пройдет время и все изменится?
