— Ну, этим, допустим, займешься не ты, а кто-нибудь другой. И поиск Дика предпримет под каким-то другим соусом, Киев — город большой, здесь хватает разного и всякого. Но ты прав, если кто-то предупредит этого красавца, он тут же заляжет на дно. Как хочешь, но вариант вычислить Дика с помощью его знакомцев одного с ним окраса я не исключаю.
— Второй вариант — Ревякин утверждает, что Дик ездит на «Тойоте-камри». Машина недешевая, хотя в Киеве она есть у многих. Можно, конечно, с помощью базы данных районных МРЭО постараться найти Дика, но как мы это сделаем, если не знаем ни его фамилии, ни имени-отчества, ни номера машины — Ревякин, к сожалению, не обратил на него ни малейшего внимания. Опять-таки, машина, не исключено, зарегистрирована на кого-то другого. Допускаю даже, что Дик ездит на ней по генеральной доверенности. Или это его служебная машина. Или вообще машина фирмы, персонально за ним не закрепленная, разъезжают на ней фирмачи, так сказать, по очереди. Представляете, Олег Павлович, объем работы — колоссальный, а людей мы озадачим по принципу «найди то, не знаю что». Вернее, найди того, не знаю кого…
— Да, загвоздка, — согласился Лободко.
Он подошел к окну, шире отдернул портьеру и надолго уставился в городскую даль, не таящую в себе ничего нового для него — дома, новостройки, уличный поток транспорта, броуново движение пешеходов…
— Миша, будь другом, поставь чайник. Мне — чай, себе, если хочешь, кофе, есть и то, и другое, — попросил он, не отходя от окна и не оборачиваясь. — И пошарь в холодильнике — жена завернула мне какие-то бутерброды. А я чуть-чуть подумаю. Что-то во мне зашевелилось, понимаешь?
Солод охотно принялся выполнять просьбу шефа, он по многолетнему опыту знал и весьма высоко ценил то состояние Олега Лободко, когда в нем «что-то шевелится»…
— Тебе какой — с ветчиной, небось? — сказал Лободко, присаживаясь за уже накрытый приставной столик. — Бери! А я этот, с сыром. Что-то, Миша, мясо мне надоело. Пора, наверное, записываться в вегетарианцы. А ты хорошо, брат, завариваешь чай. Надо это запомнить. Если нас с тобой выгонят из ментовки, откроем чайный домик. Съездишь в Китай, научишься всяким там церемониям…
«Хороший знак, — подумал Солод. — Если шеф балагурит, значит, что-то придумал».
— Придумал я, Миша, вот что, — будто угадав мысли старшего лейтенанта, сказал, и очень весомо, Лободко. — Что, если нам выманить этого самого Дика? Если, конечно, еще не поздно, если мы не опоздали…
— Каким образом? — насторожился Солод.
— Вроде как на живца. Давай запустим, очень-очень широко — в популярных газетах, по радио, на телевидении анонс о лекции известного ученого-археолога, или историка, на тему «Все о златниках князя Владимира». Название весьма условное, но потом отшлифуем. Может, и повод информационный найдем. Приурочено, дескать, к такой-то дате. А лекцию проведем в Доме, скажем, учителя или Украинском Доме. Стендами с объявлением разукрасим Крещатик, другие людные места. Авось клюнет Дик, заявится на лекцию, чтобы услышать что-то для себя полезное, лучше сориентироваться в случае, если клад, найденный Медовниковым, достанется ему. Или уже достался. Мне отчего-то кажется, что такая лекция очень должна его заинтересовать: ведь златники он будет сбывать, они ему нужны не для альбома, а для денег… Ну, как?
— Идея что надо! И как только она пришла вам в голову? — неподдельно восхитился Солод. — Как я понимаю, и сидящих в зале, и пришедших с опозданием будет рассматривать Алексей Ревякин?
— И как только ты об этом догадался? — расхохотался Лободко. — Ради твоего печального, как ты его называешь, блондина, вернее, ради опознания им Дика мы с тобой и сделаем вклад в пропаганду отечественной нумизматики…
* * *
Задействовав нужные городские и прочие инстанции, майор Лободко обеспечил достаточно широкое анонсирование предстоящего мероприятия, которое, если отбросить даже, что проводится оно ради какой-то непонятной милицейской «галочки», обещало стать интересным для всех, кто неравнодушен к далекому прошлому Украины-Руси. И название ему придумали броское: «ЗЛАТНИК КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА: ПЕРВАЯ ДРЕВНЕРУССКАЯ ЗОЛОТАЯ МОНЕТА». Внизу, не так крупно: «Сенсации. Находки. Утраты».
Лекцию взялся читать один из самых видных украинских археологов, крупнейший спец в области нумизматики профессор Краевский. Конечно, рассчитывать на то, что она вызовет такой же ажиотаж, как концерт Пола Маккартни на Майдане Незалежности, не приходилось: дай Бог, чтоб явилось хоть несколько десятков человек, коим отечественная история небезразлична даже в наше меркантильное время. Собственно, если бы в зале сидел один слушатель, но им был бы Дик, Лободко с Солодом чувствовали бы себя на седьмом небе от счастья.
Но счастье сегодня, в пятницу, в семь часов вечера, здесь, в Доме учителя, в актовом зале, где, вопреки ожиданиям, собралось больше сотни человек, похоже, и не думало заявлять о себе. Алексей Ревякин, который пришел загодя, внимательно рассматривал всех входящих и занимающих места в зале — Дика среди них не было.
А лекция уже началась. Краевский, прекрасный рассказчик, уподобил златник современной украинской гривне, а арабские дирхемы и византийские солиды чем-то напомнили ему евро и американские доллары — без собственной валюты говорить о престиже державы не приходится, это все равно, как если бы у нас до сих пор ходил слегка всеми презираемый купонокарбованец.
Когда Краевский остановился на развернутом изображении златника, подробнейшим образом описывая детали как аверса, так и реверса монеты, Ревякин, притаившийся в последнем ряду с газетой в руках, чтобы при необходимости ею прикрыться, подал условный знак, несколько раз, точно ему душно, использовав сложенную вдвое газету как веер — среди нескольких припозднившихся на лекцию, которые вошли и теперь присматривались, где бы занять место поудобнее, находился и Дик.
Собственно, и Михаил Солод, и майор Лободко опознали бы его, с малой долей ошибки, и сами благодаря словесному портрету Дика, данному печальным блондином — это был баскетбольного роста, отлично сложенный мужчина с красивыми чертами лица, от которого исходила жесткость, уверенность в себе. Было даже слегка жаль, что для женщин потерян такой великолепный экземпляр мужской породы, такой привлекательный и властный самец. Хотя, кто его знает, может, и им перепадало от его сексуальных и прочих щедрот — в случае, если Дик бисексуал.
Конечно, брать Дика было нельзя. Никаких обвинений ему не предъявишь. В качестве свидетеля по делу на основании того, что он был знаком или близок со Стасом Никольским? Можно, но этим самым загубишь дело на корню, потому что успешное его расследование означало не дать владимирским златникам, если они на самом деле где-то припрятаны, попасть в чужие руки, а если они уже там оказались, то возвратить их державе, и, конечно же, найти и покарать убийц. Оставалось одно: поместить Дика под колпак и следить за каждым его шагом. А там видно будет.
Лекция Краевского костяком своим напоминала мини-лекцию Андрея Феликсовича Круликовского, прочитанную им Олегу Лободко в Кракове, только сегодняшнее повествование было более развернутым — археолог широко обрисовал исторический фон, на котором развивались события, связанные с чеканкой златника.
