— Давно на свадьбе не гулял? — изобразил деланную обиду Губин. — В общем, Глеб, мне тоже похвастаться пока нечем. Мне показалось, что Ирина Валерьевна была вполне правдива. Знаешь, мне еще очень понравилось, что она, более чем обеспеченная женщина, дочь миллионера, жена главы крупного медиа-холдинга, продолжает работать простым завучем в школе. И еще, представь, она выдержала мой взгляд. Не обманывала меня Иришка. Нет, не обманывала.
Губин и впрямь обладал необыкновенным взглядом — прямым, пристальным и немигающим, как у змеи. Редко кто, на кого уставлялся Феликс, не отводил глаз в сторону. Он, между прочим, сам выработал в себе это умение, руководствуясь древней восточной методикой: непрерывно, не моргая, смотрел с двухметрового расстояния на повешенный на стене исписанный лист бумаги. Вернее, на обведенный в самом центре черным карандашом и заштрихованный кружок размером с циферблат маленьких женских часиков. И так — целых пятнадцать минут.
Гипнотический свой взгляд Губин считал за «детектор лжи» и весьма на него полагался, что нередко вызывало у Глеба скептическую усмешку.
— Завтра постараюсь встретиться с сыном Яворского. А потом, если поддержишь меня перед начальством, слетаю в Лондон. Надо ж побеседовать и со старшей дочерью Валерия Яковлевича.
— Командировочное удостоверение у тебя на столе, Савельев, — это был начальник уголовного розыска, — уже позвонил в Скотланд-Ярд. Тебя встретят в аэропорту Хитроу.
— Какая оперативность! — восхитился Губин. — Ладно, Глеб, пока. Целую в рот!
Губенко снисходительно усмехнулся — ох, уж этот неисправимый Феликс, отключил трубку радиотелефона и уставился на стенку кухни, облицованную розовым кафелем, так, словно прямо перед ним, в центре какой-то плитки располагался черный заштрихованный кружок размером с двухкопеечную монетку.
И Глеб, и его жена Надя считали, что с кафелем они угадали — он был розовый, теплый, плитка с цветком чередовалась с плиткой под пенку…
* * *
Сын Яворского, Виталий, достиг возраста Иисуса Христа и был неженат. В отличие от отца он мужчина видный, привлекательный — живые голубые глаза, выражающие несомненный ум, темные волосы, прямой, аккуратно выточенный нос, чувственные губы. Такой экземпляр мужской породы вправе рассчитывать на огромный успех у женщин, возможно, избалованность их вниманием и заставляла Виталия пока что оставаться в холостяках. Если учесть, что он не только красив, молод, а еще и очень богат, то успех этот был, скорее всего, бешеным. По крайней мере, так вообразил себе умник и прагматик Губин.
Встретился он с Виталием Валерьевичем у того в кабинете и к концу беседы понял, что ничем сколь-нибудь полезным следствие не обогатится. Смерть Полины, кроме вполне объяснимого потрясения, вызвала у молодого Яворского сильнейшее недоумение: кому не угодила его юная красавица-мачеха, кто и с какой целью так безжалостно расправился с ней? Насчет этого он, Виталий, был в полном неведении.
— А не доходило ли до вас каких-либо слухов о ее, смею допустить, романах с кем-то, тайных связях? — в лоб спросил Феликс, устремив на бизнесмена свой немигающий, как у филина, взгляд. Тот, с честью его выдержав, ответил:
— Представьте себе, нет. Вообще, это ложное мнение, что каждая певичка, актриска, звезда подиума обязательно распутная девка.
— А вам лично Полина нравилась?
На этот раз Виталий Валерьевич столкновения взглядов не выдержал и опустил глаза, чем насторожил Губина.
Поняв, что молчание затягивается, молодой Яворский с легким раздражением процедил сквозь зубы, отличные, кстати, один в один зубы:
— А не кажется ли вам, что подобные вопросы весьма бестактны?
— Простите, но в нашей работе без них не обойтись. Если миндальничать, то вряд ли раскроешь преступление.
— Она мне нравилась, если предельно откровенно, даже очень нравилась. Вы ведь видели Полину? — Губин кивнул. — Так вот ответьте: какого мужчину она могла оставить равнодушной? Это как искусно выполненная драгоценность, которой в ювелирном магазине любуются поголовно все, только вот далеко не каждый способен стать ее обладателем. Мне понятен скрытый смысл вашего вопроса: нет, между мной и Полиной ничего такого не было. Уже хотя бы потому, что она являлась женой моего отца, которому я обязан буквально всем. Если бы не он, я не сидел бы в этом кресле, а вполне возможно, бегал бы по Киеву от какой-то фирмы по киоскам да супермаркетам, навязывая им зажигалки, батарейки, пакетики с сушеными кальмарами да презервативы с усиками и без оных. А отец, как вы приметили, стар, но далеко не до такой степени, как вам, наверное, кажется. У нас вообще-то прекрасная наследственность: мой семидесятипятилетний прадед, овдовев, как и отец, взял в жены ядреную, кровь с молоком, крестьянку и великолепно с нею управлялся. Понимаете, в каком смысле? Дед, которому посчастливилось дожить до глубокой старости вместе с бабкой, даже в преклонные годы не пропускал веселых разбитных бабенок. Отец, полагаю, тоже не оставлял Полину неудовлетворенной.
— Виталий Валерьевич, не обижайтесь, Бога ради, но вы что, свечку держали? — с веселым цинизмом спросил Губин.
— Сестра, Ирина, мне об этом как-то шепнула. А с ней по-свойски, по-женски, так сказать, поделилась сама Полина. Извините, но если у вас больше вопросов нет, то… Через полчаса у меня встреча с важным деловым партнером, и я должен успеть к ней подготовиться.
— Да-да, конечно, — согласился Феликс. — На прощанье позвольте полюбопытствовать: а где именно вы находились вчера?
— Здесь, в офисе.
— Целый день?
— Устанавливаете, есть ли у меня алиби? — усмехнулся Яворский-младший. — Нет, я на работе был до обеда. Провел селекторное совещание, сделал ряд необходимых звонков, посидел над документами. А после обеда уехал.
— Куда? — улыбнулся Феликс. — Извините, но мне нужно восстановить ваш день буквально по минутам.
— Зачем? — вяло, чисто риторически спросил Виталий, и было ясно, что он просто хочет выиграть хотя бы несколько секунд.
— Ну, ответ на этот вопрос знает любой, кто хоть однажды в жизни прочитал детективный роман, — и в голосе, и во взгляде Губина — неприкрытая насмешка.
— Да, конечно, — смущенно пробормотал Яворский. — Дело в том, что… что мне необходимо было уделить внимание деловому партнеру. Зарубежному.
— Из какой страны он?
— Из Франции. И не он, а она. Мари Лакруа, представитель крупного издательского дома.
— Но ведь вы, насколько понимаю, занимаетесь поставками в нашу страну газа? — удивился Феликс.
— Одно другому не мешает, — возразил хозяин кабинета. — Кто-то ж должен заботиться и о духовном здоровье нации…Так вот, мы запускаем крупный совместный проект, связанный с изданием исторических книг, посвященных давним связям Украины и Франции. Три дня напряженно работали, а вчера выдалась возможность отдохнуть. Не мог же я хоть немножко не показать гостье Киев и его окрестности. Без культурной программы такие поездки, как правило, не обходятся.
